Здесь есть бильярдная без бильярдного стола, а также библиотека, в которую не завезли книг. Если приглядеться, станет ясно, что каждая комната – не то, чем она притворяется.
На втором этаже – длинная галерея по периметру зала, куда выходят пять дверей. От галереи отходит аппендикс коридора; в его конце и находится мое убежище.
А туалетная комната – на другой стороне.
Предусмотрительный человек, разумеется, сразу бы увидел, в какую ловушку я себя загнала. Можно обойтись без еды, без кровати, можно заменить питьевую воду дождевой; невозможно лишь одно – провести хотя бы сутки без туалета.
Я пыталась дождаться отъезда Мансурова. Но в девять он все еще расхаживал с чашкой кофе и отчитывал ребенка за какую-то провинность. Молясь о том, чтобы он не вздумал выйти в гостиную, я прокралась через галерею и оказалась там, куда стремилась.
Невозможность спустить воду оказалась бы самым тяжким испытанием этого утра, если б на пути обратно я не разобрала, что именно рассердило Мансурова.
– Еще раз спрячешь хлеб – получишь по шее!
– Папа, это пряник…
– За пряник отдельно получишь!
– Он для фей!
– Да хоть для Колобка – мне плевать!
– Антон, ну зачем ты так…
– Крысы к тебе придут! – рявкнул Мансуров. – Крысы, а не феи! И откусят тебе уши!
Раздался быстрый топот маленьких ножек.
– Не нужно так грубо разговаривать с ней, – сухо сказала Наташа. – Она еще совсем маленькая.
Они с мужем стояли прямо подо мной. Я прижалась к стене и замерла.
– А ты ребенку голову не забивай херней!
– Она сама о них прочла.
– Она вообще читать сама не должна! – повысил голос Мансуров. – У нее для этого есть мать. У меня такое чувство, что ты просто скинула с себя одну обязанность и вздохнула с облегчением.
– Я – что сделала? – с изумлением переспросила Наташа. – Скинула обязанность?
И вдруг засмеялась.
«Ох, бедная девочка!»
Но снизу вместо ругани донесся смешок.
– Ладно, херню спорол, – весело сказал Мансуров. – Наташ, проследи, чтобы она не делала нычки. Я с ней и сам вечером поговорю, но надо выступить единым фронтом. Договорились?
Глядя вслед отъезжающей машине, я гадала, отчего Мансуров этим утром так добр с женой. Взгляд мой упал на пожарище – и я поняла.
Он просто-напросто был очень доволен. У него все получилось.
Ветер донес через приоткрытое окно тихий плач.
– Лиза, ты где? – позвала Наташа.
Девочка затихла. Она явно была не из тех, кто плачет кому-то. Я слышала, как она всхлипывает, спрятавшись где-то в кустах.
В тот же день я сделала удивительное открытие. В доме существовала комната, куда Наташа никогда не заходила.
– Мама, принеси планшет, – попросила Лиза.
После обеда вновь пошел дождь, и они устроились вдвоем за столом в гостиной. Я могла беспрепятственно расхаживать по галерее: снизу увидеть меня невозможно.
Конечно, я делала поправку на то, что девочке вздумается подбежать к дивану возле окна. Тогда, обернувшись, она обнаружила бы на втором этаже незнакомую старуху. Но что-то подсказывало мне, что пока они сидят с книжкой, она останется возле матери.
– Он в папином кабинете, – рассеянно ответила Наташа.
– Пойдем в папин кабинет?
– Нет, солнышко мое, нам туда нельзя.
– Почему?
– Потому что там живет Очень Страшная Крыса!
Лиза притихла.
– А почему мы ее не прогоним? – после долгой паузы спросила она.
Мне тоже было интересно услышать объяснение. Я не сомневалась, что Страшная Крыса – вымысел матери, которой не хочется идти за планшетом.
– Просто наш папа любит крыс, – спокойно ответила Наташа.
– А я их ненавижу! – с силой сказала девочка. – У них хвосты как дохлые черви!
– Я тоже боюсь. Поэтому мы и не заходим в ту комнату, где она живет.
– А когда папа приедет?
– Вечером. Дождешься вечера?
– Ага.
Они чему-то рассмеялись, тихо, как две заговорщицы.
Удивительная малютка. Другая на ее месте закатила бы скандал, плакала, шантажировала мать, вызвалась бы сама рыться в папином кабинете! Поверьте, я насмотрелась на маленьких детей за свою жизнь. Нет существа настырнее, чем ребенок, лишенный… как это называется… гаджета. Ну и словцо! Противное, точно лязганье капкана, в который попался мелкий зверек. Я не сторонник идеи растить детей без доступа ко всем этим электронным устройствам. Но меня пугает ярость малышей, не получивших желаемого.