В е р а. Так у нас говорят девочки в школе. И каждому понятно, что это — шутка. Но если я вам сделала физически больно, то простите, конечно. Больше я никогда не буду убивать на вас комаров.
Молча едят. Закончив завтрак первой, Вера с независимым видом берется укладывать в сумку кульки и свертки, шурша бумагой и напевая песенку.
Ф е д о р. Сколько там у тебя времени?
В е р а. Без четверти восемь… Между прочим, у меня еще полбатона осталось. И немножко мармеладу. Хотите?
Ф е д о р. Давай.
В е р а (протягивает кулек). Угощайтесь. Сладким всегда приятно заесть.
Ф е д о р. Да нет. Полбатона давай.
В е р а (растерянно). Разве вы не наелись?
Ф е д о р. Нести будет меньше.
В е р а (не очень поняла). А-а… Конечно. (Отдает полбатона.)
Федор с аппетитом принимается за него. Вера молча смотрит на Федора.
Ф е д о р. Ну, чего смотришь?
В е р а. Знаете что, Федя? Мне кажется, что я поняла, отчего вы все время такой… сердитый. У вас… с вами случилась какая-то беда. Угадала?
Ф е д о р (подозрительно). Какая еще беда?
В е р а. Или, например, вы отстали от поезда. Или — и того хуже — в дороге у вас украли вещи. Угадала? Вы можете сказать мне всю правду, Федя. И мы вместе придумаем, что делать, если, конечно, я угадала. А?
Ф е д о р (помолчав). Не угадала.
В е р а (с некоторым разочарованием). Тем лучше. И я рада, что с вами не случилось никакой беды, хотя в жизни всякое может быть. Вот, например, я. Приехала сюда, никого не знаю, дорога далекая, а у меня два чемодана в руках и еще сумка. Это, конечно, никакая не беда. Это только пример. И вот я сижу одна-одинешенька и не знаю, что делать. И вдруг подходит совершенно незнакомый человек. Это я про вас, Федя. И потом ни с того ни с сего тащит мои чемоданы. Знаете, как это приятно?
Ф е д о р. Чемоданы тащить?
В е р а. Нет, вы не смейтесь. Я говорю правду. Приятно, что я не одна… А когда я смотрела на вас и видела, как вы едите батон без ничего, то мне почему-то показалось, что человек, у которого все хорошо и спокойно, не может так уплетать батон без ничего. Но я не угадала, и тем лучше…
Возвращаясь со станции, по мостику проходит п о ч т а л ь о н с велосипедом.
П о ч т а л ь о н. Вот и нагнал! Не шибко вы идете, вроде как туристы.
В е р а. А вы уже и почту с поезда забрали?
П о ч т а л ь о н. Долго ли?
В е р а. Скажите, пожалуйста, а там доктору Никитину ничего нет?
П о ч т а л ь о н. Есть письмецо.
В е р а. Ой, покажите, а!
П о ч т а л ь о н. Отчего ж не показать? Погляди, красавица. (Достает из сумки письмо, протягивает Вере.)
В е р а. Точно, Володьке… Улица Максима Горького, шестьдесят три… Часто ему, наверно, пишут?
П о ч т а л ь о н. Всем пишут. Без работы не сидим.
В е р а. От Иванеевой какой-то. (Понюхала конверт.) Духами, кажется, пахнет. Подумаешь! Надушила… (Еще раз понюхала.) Дорогие духи.
П о ч т а л ь о н. Ну, давай, красавица!
В е р а. А можно я ему сама передам? Все равно туда иду, на улицу Горького, шестьдесят три. А?
П о ч т а л ь о н. Валяй, мне же лучше, не ехать туда. Только гляди — не потеряй!
В е р а (с глубоким вздохом). Не потеряю. Не беспокойтесь.
П о ч т а л ь о н. Ну, бывайте здоровы. А письмо сегодня же доставь, слышишь, красавица? (Садится на велосипед и уезжает.)
В е р а. Видите, Федя. Дорогими духами надушила… Кто хоть она такая, эта самая Иванеева?
Ф е д о р. Мало ли кто.
В е р а. Только работать ему мешает, наверно… А он знаете как работает!
Пауза.
Ф е д о р. Пойдем, что ли? Теперь уж без остановок.
В е р а. Мятые мы с вами какие-то. Просто неудобно на людях появляться. Я умоюсь в речке, все-таки лучше. Отвернитесь на минутку, Федя.
Федор отворачивается. Вера достает спрятанный где-то на груди сверточек, снимает с руки часы.
Вот, подержите, пожалуйста. Часы и деньги. Я скоро. (Спускается к невидимой речке. Оттуда слышится ее голос) Ой, вода просто прелесть! Холодненькая, чистая! Федя, советую вам тоже вымыть ноги, сразу усталость пройдет. Дайте мне, пожалуйста, туфли.