Х о м у т о в. Давай, давай…
К р ы м о в. Я не думаю, чтобы вы специально подбросили в колхозе эту зажигалку. Слишком уж явно, грубая работа, не правда ли? Но вы ее там обронили, будем считать так.
Х о м у т о в. Это еще доказать нужно.
К р ы м о в. Я о том и говорю.
Х о м у т о в. О чем?
К р ы м о в. Что нужно доказать, как Агеев передал вам свою именную зажигалку. За деньги или на память — это уж не имеет значения. Важно, что она оказалась в ваших руках. Вот это я и постараюсь доказать.
Х о м у т о в. Ну, валяй, валяй, я на тебя погляжу.
К р ы м о в. Есть свидетель, который видел это.
Х о м у т о в. Это кто ж такой?
К р ы м о в. Я.
Х о м у т о в. Ты?.. Нашел дурака. Мы ж с Ленькой одни в комнате были. Без никого.
К р ы м о в. Ошибаетесь. Не одни. Еще в комнате был я.
Х о м у т о в. Не было тебя.
К р ы м о в. Был. И своими глазами видел, как Агеев передал вам зажигалку. И дам показания об этом.
Х о м у т о в (растерялся). Не было ж тебя! Что я, не помню?
К р ы м о в. И все-таки я был!
Х о м у т о в (не сразу). Так ведь это тоже доказать нужно.
К р ы м о в. Совершенно верно. Вот вы и доказывайте, что меня в тот момент не было. А я берусь доказать, что как раз находился в комнате, когда зажигалка перешла в ваши руки.
Х о м у т о в. Ведь врешь и не краснеешь.
К р ы м о в. Зато будем с вами на равных.
Х о м у т о в. Ты что это — серьезно?
К р ы м о в. Вполне.
Х о м у т о в. А тебя и обломать можно, учти!
К р ы м о в. Это ничего не изменит… Есть такое выражение: бить врага его же оружием. Никогда не слышали? Отличное выражение. (Уходит.)
Х о м у т о в. Ну ладно… Ты еще об этом пожалеешь, Крымов! (Торопливо надевает полушубок, уходит.)
Кабинет Башкина. Б а ш к и н и Л а р и с а.
Б а ш к и н. Я, Лариса Ивановна, все делаю, чтобы замять это дело, а Глеб Николаевич, наоборот, чуть ли не в набат колотит. Зачем?.. Вы бы поговорили с ним. Может, к вам он прислушается.
Л а р и с а. Вряд ли. Но попытаюсь.
Входит К р ы м о в.
К р ы м о в. Добрый вечер… Я к вам, Григорий Матвеевич. (Достал из кармана листок бумаги.) Я тут все изложил письменно. Все, о чем мы с вами говорили. Считайте, что это мои свидетельские показания против Хомутова.
Башкин бегло просматривает листок.
Л а р и с а (Крымову, негромко). Ложь во спасение?
К р ы м о в. Очевидно, мы по-разному понимаем слово «спасение».
Л а р и с а. А слово «ложь»?
Б а ш к и н (Крымову). Это что — вполне здраво?
К р ы м о в. Да.
Б а ш к и н. Глеб Николаевич, чего вы добиваетесь? Следствия, суда? Чтобы шум на всю стройку? Что вам нужно? Хомутова мы уволим, уедет отсюда, следа не останется. Агееву — урок хороший, тоже не вредно… В конце концов, он сам отрицает, что вы тогда находились в комнате!
К р ы м о в. Что из того?
Б а ш к и н. Как — что? Значит, вы хотите дать фиктивные показания?
К р ы м о в. Да!.. В известной мере…
Б а ш к и н. И считаете это возможным?
К р ы м о в. Но вы же сочли возможным поверить показаниям Хомутова, которые заведомо лживы! Вот и потрудитесь принять мои показания!
Л а р и с а. Но ведь с юридической точки зрения…
К р ы м о в. С юридической точки зрения ничего не было! Все улажено! Тихо и без шума!
Б а ш к и н. Глеб Николаевич, заберите обратно этот ваш листок. Вы тут и подпись официально поставили, и даже номер партбилета, а это уж, согласитесь, совсем несерьезно, наивно…
К р ы м о в. Но ведь Агеев невиновен!
Б а ш к и н. Так ведь суда и не будет!.. Поверьте: я в таких вещах немножко опытней вас. Мне честь коллектива дороже всего, и я не хочу, чтобы ее трепали из-за одного дурака, которому, если на то пошло, я не меньше вашего добра желаю!
К р ы м о в. У нас с вами разные понятия о чести, о добре…
Б а ш к и н. Вам это легко говорить. Вы же тут, в общем, посторонний человек. Приехали по личным мотивам, точно так же уедете. А мы тут с самого начала и до самого конца, и нам дело нужно делать, Глеб Николаевич, де-ло!..
К р ы м о в. Почему вы сказали, что я уеду отсюда?
Б а ш к и н. Потому что не приживетесь. Не уживетесь. Характер у вас не тот. Вам бы где-нибудь в центре, знаете ли… А к нашему Северу привыкнуть надо, душой и телом, что называется…