Затемнение. Первое Марийкино воспоминание: тот — первый день. Заводской цех, белые бетонные колонны, сквозь окна в потолке светит солнце — это целые солнечные столбы вкось. Этот цех Марийка видит через застекленную стенку конторки, где сейчас находится она и О л е г, молодой парень с какой-то штукой в руке. Оба — и Марийка и парень — молчат, испытывая неловкость от этого молчания.
М а р и й к а. Значит, вы тут работаете?
О л е г. Ага.
М а р и й к а. Ну и как?
О л е г (пожал плечами). Ничего.
М а р и й к а. Понятно… А это что у вас в руках?
О л е г. Это?.. Кондуктор.
М а р и й к а. Серьезно? Я думала, кондуктора — только в трамваях.
Олег пожал плечами.
Работать здесь интересно?
О л е г. А что?
М а р и й к а. Но трудно?
Олег опять пожал плечами. Разговор как-то сник, и они снова молчат, стараясь не глядеть друг на друга. Входит м а с т е р.
М а с т е р (Олегу). Чего у тебя?
О л е г (подавая мастеру кондуктор). Вот, посмотрите.
М а с т е р. Все изобретаешь, неугомонный?
О л е г. Да так. Пришло в голову.
М а с т е р. Добро, добро, посмотрим. А у меня к тебе другое дело. Новенькая у нас. (Марийке) Как звать-то?
М а р и й к а. Мария.
М а с т е р. Маша, стало быть. (Олегу) Так вот, значит.
М а р и й к а. Я не люблю имени Маша. Зовите лучше Мария.
М а с т е р. Учтем на будущее. (Олегу) Возьмешь шефство.
О л е г. Кто? Я?
М а с т е р. А ты не пугайся, она не кусается. (Марийке) Ведь не кусаешься?
М а р и й к а. Когда как.
М а с т е р. Ишь ты! Тоже надо будет учесть. (Олегу) Поможешь освоиться.
О л е г. Других, что ли, нет? Не умею я это…
М а с т е р. Ничего, ничего. На первое время. Вроде испытательного срока. А ты свое дело знаешь. (Марийке) Его зовут Олег. Будьте знакомы. (Ушел.)
О л е г (в сторону). Не было печали…
М а р и й к а (услышав это). Не беспокойтесь, со мной вам хлопот не будет. Я сообразительная.
О л е г (усмехнулся). Насчет чего?
М а р и й к а (с вызовом). Насчет техники! А ты чего подумал? Подумал: уж если девчонка, то тряпичница? В куклы играет? Смотрите какой патриарх!
О л е г. Чего?
М а р и й к а. Ничего! Тебе что начальник сказал? Вот и учи меня работать! Объясняй, показывай! (Схватила первое что попалось под руку.) Что это?
О л е г (опять усмехнулся). Обычная болванка.
М а р и й к а (вспыхнув). От обычного слышу! (Швырнула болванку.)
Входит м а с т е р.
М а с т е р. Ты чего это болванками кидаешься?
О л е г (поднял ее с пола). Случайно, Иван Авдеич. Просто из рук у нее выскочила.
М а с т е р. Приступил к обязанностям?
Олег пожал плечами.
(Взглянув на Марийку) Ну и как?
Марийка тоже пожала плечами.
О л е г. Ничего. Кажется, сообразительная…
Погасло воспоминание. Марийка пишет письмо.
«Теперь я уже кое-что знаю. Научилась отличать сталь от железа по искре. На учителя своего не жалуюсь, человек он толковый, пятого разряда и вообще на все руки мастер, хотя немножко тюфяк. На завод я хожу к восьми утра, иду в сплошной толпе, как в демонстрации, и настроение всегда хорошее, потому что чувствую себя не посторонней, а такой же, как все…»
Всплыло еще одно Марийкино воспоминание: непрерывным потоком идут к заводской проходной люди, и быть в этом потоке, ощущать себя частицей его — разве это не замечательно? Почему-то хочется негромко петь старые революционные песни. Но можно ли испытывать какие-то высокие и гордые чувства, если ты не идешь в этом живом утреннем потоке рабочего класса, а скачешь на одной ноге, потому что у тебя как назло сломался каблук? Виновато улыбаясь, Марийка добирается до скамейки, садится на нее и, пряча разутую ногу, пытается как-то приладить каблук. Подходит О л е г.
О л е г. Авария, что ли?
М а р и й к а. Да ну их! Бракоделы!