М а р и й к а. Быть доброй? Вы хотите, чтобы я была доброй? Конечно, вы всегда учили меня быть доброй! Но это не самое главное в жизни!
Л ю д в и г а Л е о п о л ь д о в н а. Все зависит от того деточка, как понимать доброту.
М а р и й к а. Нет! Все зависит от того, кому она предназначена! Кто будет ею пользоваться! Добреньких на свете хватает, а этим пользуются люди плохие, гадкие!
М а т ь. Так ты говоришь о Варе?
М а р и й к а. Я говорю, что нельзя быть одинаково доброй ко всем! Так можно убить всякую справедливость! А вы требуете, чтобы я делала вид, будто ничего особенного не произошло и все в порядке. Зачем?
М а т ь. Я только прошу — будь с Варей помягче…
М а р и й к а. Значит, врать? Она даже от ребенка отказалась, аборт сделала, чтобы пожить для себя, в свое удовольствие!
М а т ь. Что она говорит!..
Л ю д в и г а Л е о п о л ь д о в н а. Ты в запальчивости искажаешь мамину мысль. Насколько я поняла, она просит не быть к ней жестокой. Должна же существовать какая-то мера в отношении людей, которых ты считаешь неправыми.
М а т ь. Не нам судить ее.
М а р и й к а. А кому же тогда?!
Л ю д в и г а Л е о п о л ь д о в н а. Речь идет лишь о мере человечности, больше ни о чем. Если хочешь, о корректности, которая вообще никогда не мешает.
М а р и й к а. Хорошо, я постараюсь.
Входит О л е г, в руках у него электрический утюг.
О л е г. Я новую спираль поставил. Включите, попробуйте.
Л ю д в и г а Л е о п о л ь д о в н а. Не знаю, как вас благодарить. Пойдемте, Верочка, испытаем утюг!
Уходят.
М а р и й к а (не сразу). Тебе бы в ателье бытового обслуживания.
О л е г. Так ведь попросили.
М а р и й к а. Да?
О л е г. Людмила Леопольдовна.
М а р и й к а. Не Людмила, а Людвига. Польское имя.
О л е г. Все равно. И вечер свободный. В общежитии скука.
Пауза.
У тебя мать, оказывается, вымпела вышивает. (Взял со стола один из кумачовых треугольников.)
М а р и й к а. Что особенного?
О л е г. Никогда не думал.
М а р и й к а. Кто-то делает деньги, мы не думаем об этом тоже. И ордена делают… Мама как сюда во время войны приехала, так и работает в этой мастерской. Только теперь на дому, по состоянию здоровья… А раньше они знамена чинили простреленные, прожженные, прямо с фронта. Вот был случай, она рассказывала. Привезли один раз такое знамя, заказ был срочный, часть формировалась, нужно было знамя. А привез его солдат, усталый, пожилой. Ему говорят: «Ложись, поспи, пока мы тут справимся». А он отказывается: «Не положено, говорит, я при знамени». А сам еле стоит, и глаза слипаются. Только одно попросил — чтоб его толкали, чтоб сесть не позволяли, а то свалится. Так и простоял на ногах все время, пока знамя чинили… Мне нравятся такие люди. Ты бы как поступил на его месте?
Олег пожал плечами.
А теперь вышивает: «Жить и трудиться по-новому». Что значит «по-новому»? Может, просто по-человечески?.. Вот скажи: ты добрый?
О л е г. Откуда я знаю?
М а р и й к а. А вообще — это хорошо, по-твоему, или плохо?
О л е г (пожал плечами). Зачем тебе?
М а р и й к а. Варя приехала.
О л е г. Какая Варя?
М а р и й к а. Жена Бориса, я тебе рассказывала.
О л е г. А-а… В гости?
М а р и й к а. Барахло свое забрать. Которое осталось… А Борис — деньги присылает. Каждый месяц, как пенсию.
О л е г. А что? Матерям многие присылают.
М а р и й к а. Конечно, присылают. Но если одни только денежки и ничего больше? Ведь сын родной!.. Ладно, пускай, когда-нибудь явится сюда, я ему все выскажу, что о нем думаю!
Входит В а р я.
В а р я. Как ты изменилась, Марийка! Ну здравствуй, здравствуй! (Поцеловала Марийку, которая даже не шевельнулась в ответ, молча кивнула Олегу.)
О л е г. Я пойду.
М а р и й к а. Останься!
Олег пожал плечами и остался.
В а р я. Как живешь?
М а р и й к а. Спасибо, хорошо. Вы тоже неплохо выглядите.
В а р я. Вера Платоновна сказала, что был ответ из Москвы.
М а р и й к а. Да. Розыски отца продолжаются.
В а р я. Рада за вас. А Виктор пишет?
М а р и й к а. Да, конечно.
В а р я. Он теперь кто же?
М а р и й к а. Отличник боевой и политической подготовки.
В а р я. Нет, а по званию?
М а р и й к а. Еще не генерал.