Фудзи и эстетический империализм
Гора Фудзи занимает совершенно особое место в рассуждениях Сига Сигэтака. Она занимала в его мыслях настолько много места, что своего старшего сына он назвал в честь этой горы — Фудзио (Фудзи + мужчина). Сига Сигэтака видит в Фудзи непревзойденный образец и находит, что «Фудзи воистину является эталоном для знаменитых гор всего мира» (Сига Сигэтака 1995: 97). Что до многих других гор Японии, которые благодаря своему вулканическому происхождению обладают схожей с Фудзи формой, то Сига именует их «малыми Фудзи». Именно такое неофициальное наименование было широко распространено в тогдашней Японии.
В своей книге Сига перечисляет 20 «местных Фудзи» на территории от Хоккайдо до Кюсю, но на самом деле таких Фудзи насчитывалось намного больше. Поэтому Фудзи — это не только символ красоты и величественности. Она не только «клонируется» на территории самой страны. Фудзи выступает также в качестве инструмента «символической экспансии» или «эстетического империализма». Сига Сигэтака пишет, что когда Шаньдунский полуостров станет частью Японской империи, то тогда священная для китайцев гора Тайшань, на которой древние китайские императоры молились богам Неба и Земли, будет переименована в «шаньдунскую Фудзи». Та же судьба ожидает и самую высокую гору Тайваня. И тогда японские литераторы и художники получат новый «природный материал», создадут новые шедевры и сумеют воспеть красоту этих «новых Фудзи» лучше, чем сумели сделать это их предшественники. Увеличится также и материал для автора «Японского ландшафта», который получит возможность для расширенного переиздания (Там же: 319–320).
Сига Сигэтака полностью игнорирует экономический аспект колониализма, он не говорит о том, что расширение территории Японии может быть «выгодно». Точно так же, как и многие его читатели, он испытывал от территориальных приобретений прежде всего радость поэтическо–эстетического свойства. Эти люди оперировали не миром вещным, а миром символическим. Недаром Сига Сигэтака говорит не о расширении территории страны, а о «расширении карты нашей империи».
Следует сказать, что план Сига был отчасти осуществлен. В результате победы в японо–китайской войне Тайвань стал частью японской империи, и самая высокая гора Тайваня Юйшань (3997 м) была переименована. Причем произошло это по императорскому указу, что подчеркивало значимость этого события. Таким образом, император Мэйдзи реализовал древнее государево право давать названия природным объектам и распорядился назвать тайваньскую гору Ниитака — «Новой Высокой Горой».
Фудзи являлась для Сига Сигэтака частью грандиозного плана по «экспорту» японской географии. Он отмечал, что европейские географические термины не подходят для описания азиатских реалий. Поскольку же земля Японии имеет намного больше сходства с Азией, то в силу своей развитости по сравнению с другими азиатскими странами следует экспортировать новые географические термины, в основе которых лежат японские реалии, которые должны выступать в качестве эталонных. Таковы, например, скальные породы реки Самбагава, горы Микабо и т. д. (Сига Сигэтака 1995: 325–326).
В самом конце книги Сига Сигэтака приводит цитату из статьи проповедника С. Барнетта, который говорит о счастливой судьбе японских бедняков, любящих природу настолько сильно, что любование ею позволяет им забыть о своей бедности, а потому другого такого народа, как японцы, на свете не существует (Там же: 352–353). То есть человек европейской культуры — точно так же, как и процитированный в самом начале сочинения Кайбара Экикэн, говорит о том, что любование природой обладает сверхценностью. Однако Барнетт идет дальше японского мыслителя. Во времена Кайбара Экикэн японской нации еще не существовало, теперь же никто не мог сказать, что ее нет. И природа Японии играла в формировании японской нации весьма существенную роль. Книга написана, круг замкнулся, выводы сделаны…