Через весь очерк проходит рефрен:
«— Отчего не исправляете дорогу?» — «Приказа нет». — «А почему снегозадержатели не поставят?» — «Не знаю, — пожал плечами ветврач. — Оно-то дело пустяковое, да сверху никто не распоряжается... видать, привыкли». И т. д.
За этими недоуменными вопросами корреспондента и схожими ответами, которые он получает, мы ощущаем глубокую тревогу писателя по поводу той безгражданственности, с которой он встретился на этом далеком таежном лесопункте, тревогу и неприятие писателем этого равнодушия людей к делу, к жизни, к интересам народа и государства.
«Черт возьми! — думал я. — Кто должен срезать эти гребни, заваливать ухабы, ставить снегозадержатели! Неужели и для этого нужно сметы составлять? «Оно-то дело пустяковое», — вспомнились мне слова ветврача. Но ежедневно на этих дорогах надрываются моторы... Пропадают дорогие минуты, часы, дни...» «Видать, привыкли», — слышатся мне слова ветврача. Но и он привык. И даже недовольный шорник с многозначительным выражением на лице привык критиковать для успокоения совести...»
Б. Можаев воюет своим творчеством против такой «привычки» к бездумью, равнодушию, бесхозяйственности, ко всему тому, что мы «привыкли» называть недостатками в нашей жизни. Он стремится будить в душах читателей нравственное отношение к делу, стремление сознавать себя гражданином, принимать участие в общем течении жизни, которая сама собой, без личного участия каждого из нас, не устроится.
Глава седьмая
Новь современной деревни
Время меняет не только социальный облик деревни, но и психологию крестьянина. Постепенное превращение сельскохозяйственного труда в разновидность труда индустриального, коренные изменения в культуре и быте деревни ведут к тому, что у крестьянина, колхозника появляется все больше общих черт с рабочим, формируется качественно новый тип крестьянина — человека социально и граждански активного, современного в лучшем значении этого слова, образованного и высокосознательного.
Эти воистину революционные для деревни социальные, психологические и нравственные процессы, затрагивающие самые глубины народной жизни, по сути дела еще ждут своего художественного освоения и осмысления. Пока что, как говорится, разведку боем ведет в этом направлении наша публицистика, в особенности те писатели, которые живут и работают в «глубинке», в глубинах жизни.
Широкую популярность завоевала, скажем, библиотечка, выпускаемая издательством «Советская Россия», которая так и называется: «Письма из деревни».
Эта разнообразная библиотека писательской публицистики, продолжающая горьковские традиции, наглядно показывает нам, как велик и осязателен вклад писателей в пятилетку, сколь реальна и вещественна связь литературы с жизнью народной.
Начавшись книгой деревенской публицистики Михаила Шолохова, «Письма из деревни» сплотили воедино писателей, болеющих за судьбы нашей деревни. Это известные наши прозаики М. Алексеев, С. Залыгин, В. Закруткин, А. Калинин, С. Крутилин, Б. Можаев, В. Росляков, А. Ткаченко, А. Бахарев, Г. Радов, В. Пальман и многие другие.
Широкие по географии, разнообразные по проблематике и жанрам, «Письма из деревни» привлекают внимание прежде всего нравственным своим зарядом, высокопатриотическим чувством. Это — чистое и высокое патриотическое чувство, лишенное и тени ненужных примесей. Своеобразную оду хлебу, земле, России написал М. Алексеев. Достоинство его книжки «Земля. Хлеб. Люди» в том, что писатель органически сопрягает тему патриотизма, любви к земле и Родине с революцией и социализмом, он видит Россию и деревню в динамике ее социального развития и современного становления.
«Письма из деревни» рассказывают и о героической битве за хлеб, которую из года в год ведут труженики села. Об этом — книжка «Алтайские миллионы», открывающаяся статьей первого секретаря Алтайского крайкома КПСС Героя Социалистического Труда А. В. Георгиева. Подвигу молодого рязанского механизатора Анатолия Мерзлова, погибшего в огне ради спасения народного добра, посвящен очерк Константина Симонова «В свои восемнадцать лет».
В поступке Мерзлова есть для Симонова нечто, ставящее его в один ряд с солдатами, заставляющее думать о нем как о человеке, готовом не только первым броситься в огонь, спасая трактор, но и первым подняться в атаку.
Бывают в жизни людей часы и минуты, размышляет писатель, когда родина становится до предела конкретным и точным понятием. Иногда это винтовка, которую, и теряя сознание, не выпускают из рук, иногда это человек, которому отдают свою кровь, а иногда это хлеб, который надо сохранить. Писатель уверен: <...в те секунды, когда Мерзлов бросился спасать свой трактор, этот трактор был для него какой-то частицей его отношения к своей стране. Были в его душе незримые нити, которые связывали одно с другим. И эти молчаливые и крепкие нити не порвались, не лопнули в душе этого человека в минуту одного из тех испытаний, когда нашу человеческую душу пробуют на разрыв».