— Уж не предлагаете ли вы возродить старинные свадебные обряды?
— Отнюдь. Я только не хочу, чтобы из быта народа, из его повседневности ушли некоторые элементы неподдельной истинной красоты. В том числе и обряды. Образовался некий вакуум, который мы же обязаны заполнить. А то мне недавно рассказали, как жених за невестой приехал — на чем бы вы думали? — на самосвале! Представьте, что вместо свадебного поезда (лошади, украшенные лентами, цветами и бубенцами) жених пожаловал бы на навознице, то есть на телеге, на которой возят навоз. Его прогнали бы от ворот. Это был бы позор невесте и всей ее родне. В этой истории самое неприятное не самосвал, а то, что все отнеслись к этому спокойно, как будто бы так и надо...»
Эту историю рассказал в «Вологодской свадьбе» А. Яшин. И все, в самом деле, отнеслись к этому спокойно, потому что, как выяснилось по ходу дела, на то были свои причины.
«Жених, сваха, тысяцкий, дружка и все гости со стороны жениха приехали за невестой на самосвале: другой свободной машины на льнозаводе не оказалось. В кузове самосвала толстым слоем лежало свалявшееся за сорок километров желтое сено...
Раньше забирали невесту и справляли свадьбу сначала в родном доме жениха, затем возвращались пировать к родителям невесты. От заведенного порядка пришлось отступить и сделать все наоборот: отпировать у невесты и лишь после этого везти ее «на чужую сторону». Такая перемена диктовалась отсутствием транспорта и слишком большими перегонами взад-вперед».
Как справедливо писал Константин Симонов в предисловии к «Избранным произведениям» Александра Яшина в двух томах (М., 1972), «едва начав писать прозу, Яшин сразу заявил себя мастером. О его прозе немало спорили. Пожалуй, особенно много о «Вологодской свадьбе». Видели в ней недостатки и оплошности, порой действительные, порой мнимые. Но все это не отменяло главного — ощущения той глубокой любви к жизни и к людям, которой дышала эта проза».
Я не буду всесторонне анализировать «Вологодскую свадьбу» и скажу лишь о том, что считаю главным в ней. Смысл «Вологодской свадьбы» мне видится как раз в постижении судеб старых обычаев деревни в современных условиях жизни. Повесть начиналась описанием районного аэропорта, колоритных пассажиров «АН-2», направляющихся из деревень «на города» и возвращающихся из городов в родные деревни, — и как итог: «Все очень буднично. Но именно эта будничность и волнует: авиация вошла в быт».
Писатель-реалист, в совершенстве владеющий бытописательным рисунком, А. Яшин воссоздал в своем, как сказали бы в прошлом веке, «физиологическом очерке» предельно точную, почти документальную картину деревенской свадьбы, которая играется в условиях современной северной деревни, но еще во многом — по старинному обычаю. Повесть эта — художественный документ времени, свидетельствующий, сколь причудливо переплеталось еще два десятилетия назад в суземной, лесной глухомани старое и новое в быте деревни, как неудержимое движение действительности преобразило старые обычаи, весь прежний уклад крестьянской жизни.
В своем автобиографическом очерке «Немного о себе» А. Яшин писал о родных северных местах: «Таинственные волока, медвежьи буераки, жизнь среди охотников и звероловов таили в себе для детского возраста столько прелести, что, может быть, потому я склонен вспоминать из той поры больше хорошее, чем плохое и жестокое. Летними вечерами в мою родную деревню нередко вместе с коровами заходили с выгона лоси. И кажется, нигде на свете не было такого множества грибов, ягод и таких прозрачных родников с живой водой (конечно, с живой!), как у нас. Новое и старое, самобытное как бы сплелось у нас в затейливые кружевные узоры. Рядом с колхозными электростанциями стоят еще деревянные шатровые церкви, а в Тарногском районе женщины и по сейчас носят расшитые бисером кокошники».
Вот в каких местах игралась свадьба, описанная А. Яшиным, — вникнем в ее вычеканенный писателем, непростой узор.
«Я уже не очень верил, что сохранилось что-нибудь от старинных свадебных обрядов, и потому не особенно рвался за тысячу верст киселя хлебать, когда получал время от времени приглашения на свадьбу», — приступает А. Яшин к рассказу об этом событии в жизни племянницы Гали из далекой вологодской деревни, сразу же обнаруживая свой особый, писательский интерес к этому действу.
И, приехав в гости к родне, он первым делом подмечает, какова судьба старых обрядов и обычаев. Скажем, с тех пор как он не видел невесту, она не стала приглядней, осанистей или, как здесь говорят, становитей. А между тем в деревне своей Галя считалась одной из лучших невест. Почему? «Она из очень работящего рода, а уважение к такому наследству живет в крестьянах и поныне», — поясняет А. Яшин, и по всему видно, что это нравится ему.