Тема деревни в современной советской литературе, ее исторических судеб, прошлого, настоящего и будущего, неотделима от темы социалистической революции, исторических судеб нашего общества, всей нашей страны. [5]
Художественные постижения величественных идей и завоеваний Октябрьской революции, судеб народа и, соответственно, крестьянства, одухотворенных характеров, ковавшихся в борьбе за новое общество, новый строй, — одна из главенствующих тем литературы социалистического реализма с самого начала ее существования. Традиция эта не прерывалась никогда.
В последние годы в советской прозе появились новые произведения, рисующие революционную историю нашей страны, раскрывающие историческую неизбежность, глубинные народные корни социалистической революции.
В ряду произведений историко-революционной темы последних лет важное место занимает роман Сергея Залыгина «Соленая Падь». Роман этот, посвященный гражданской войне в Сибири, не просто возвращение к теме. Продолжая своих предшественников, С. Залыгин с позиций сегодняшнего дня исследует и осмысляет революционную эпоху, под современным углом зрения художнически осваивает новые, неразведанные пласты народной жизни.
Пафосом книги, ее художественной идеей, отнюдь не заданной, но выпытанной у жизни, естественно выросшей из материала и воплощенной в характеры, в ткань повествования, является мысль, знание, убеждение автора в том, что Октябрьская революция и Советская власть были единственно возможной исторической дорогой и судьбой для самых глубинных масс трудящихся, в данном случае — сибирского крестьянства; что революционная идея, аккумулированная ленинской партией, не была чем-то внешним, извне навязанным исконной, народной жизни, но, наоборот, встречно зрела в глубинах действительности и обернулась в революционные годы всенародным порывом в будущее.
В постижении народного характера Октябрьской социалистической революции, гражданского характера гражданской войны — пафос, художественный смысл романа.
Со страниц произведения встает облик революционного народа, образ времени, ощущаемые С. Залыгиным с большой художественной чуткостью и полнотой. От документов и фактов истории, от вполне реальных жизненных прототипов шел С. Залыгин к художественному обобщению, к ярким, жизненным характерам своих героев, к его, залыгинской партизанской, крестьянской республике Соленая Падь. Он шел путем подлинного художника, стремясь сохранить и воплотить в слове историческую правду времени во всем ее аромате, буйном колорите красок и одновременно — во всех драматических, а порой и трагических противоречиях.
Внимательно исследован в романе конфликт между главкомом Мещеряковым и начальником главного штаба республики Соленая Падь Брусенковым. Истоки этого конфликта — в ограниченности, ущербности мелкобуржуазной революционности, которую и представляет в романе Брусенков. Проблема ущербной ограниченности мелкобуржуазного революционного сознания, чрезвычайно важная для понимания противоречий той эпохи, уже ставилась С. Залыгиным в повести «На Иртыше».
Помимо объемного, крупно, зримо нарисованного характера Степана Чаузова, крестьянина-середняка, того русского мужика, на котором, доказывает С. Залыгин, мог бы держаться создаваемый в тех местах колхоз, впечатляют в повести и характеры, психология тех, кто вершил несправедливость над Чаузовым.
А творили эту несправедливость, казалось бы, вполне убежденные и субъективно честные люди, свято верившие, что вершат свое черное дело ради «чистоты» идеологии: «И ни что-то ее не замутит, ни сориночки в ней нету! Будто слеза ребячья... Вот какую мы нынче создаем идеологию!»
Люди эти не понимали, что чистота подобной «идеологии» искусственно дистиллирована, что, будучи очищена от человечности, справедливости, правды, она перестанет быть ленинской идеологией.
Митя-уполномоченный знает, что Чаузов — «кулак не настоящий». Но искренне верит, что, нарушая справедливость в отношении него, он ведет борьбу «за светлое будущее»: «Ваши слезы — последние слезы. Может быть, еще пройдет лет пять — потом классовой борьбы у нас не будет, установится полная справедливость. И слез не будет уже. Никогда!»
Революция и классовая борьба, по убеждению субъективно честного человека Мити, оправдывают несправедливость, творимую им по отношению к Чаузову. Повесть «На Иртыше» свидетельствовала, чем оборачивалось для людей и революции ультрареволюционное, а на самом деле — мелкобуржуазное противопоставление революционности и нравственности, отчуждение человечности и справедливости от революционной идейности.
5
Подробнее о деревенской теме в советской литературе в ее историческом развитии см.: В. Сурганов. «Человек на земле» М., 1975.