«— Иди, су-ки-ин ты сын!.. — Игнатенкова старуха топала ногами.
— За вас же, сволочей! — неожиданно звонко сказал Давыдов и повел по сторонам неожиданно посветлевшими глазами. — Для вас же делаем! А вы меня же убиваете. Ах, сво-лочи! Не дам ключей. Понятно? Факт, не дам! Ну?!..»
В этой сцене — весь Давыдов, с его мужеством и любовью к людям, ради счастья которых он готов на все. И сколько благородства, доброго юмора, понимания людей и жизни сквозило в словах Давыдова, когда он несколько дней спустя на общем собрании в присутствии краснеющих до слез женщин рассказывал, как его избивали за то, что он хотел сберечь для них же семенной хлеб, как сердитая Настенка гвоздила его по спине руками и даже плакала от злости: «Бью, бью его, а он, гад, как каменный».
— «Ей хотелось бы, чтобы я на колени стал, пощады попросил, ключи от амбаров ей отдал! Но, граждане, не из такого мы — большевики — теста, чтобы из нас кто-нибудь мог фигуры делать! Меня в гражданскую войну юнкера били, да и то ничего не выбили! На коленях большевики ни перед кем не стояли и никогда стоять не будут, факт!»
Эта неуступчивая, бескомпромиссная революционная твердость характера, сочетающаяся с мягкостью, подлинным благородством в отношении к людям, и делает Давыдова рыцарем революции, завоевывающим сердца людей.
Давыдов полностью отдает себя делу. Это человек, для которого дело — жизнь. Его идеалы, его коммунистические убеждения неотрывны от труда, от его жизни. При всем том это вполне реальный, в живой, сочной и яркой плоти выписанный характер.
Главное, что притягивает к себе в Давыдове, — тот несгибаемый идейный стержень внутри, та романтика и красота революционной убежденности, которые и делают его человеком полета, человеком, который, по меткому слову деда Аржанова, всю жизнь «вскачь живет». В его поступках явственно ощущается четкая цель, высокий революционный смысл. «Хорошую жизнь им построим. Факт! Бегает сейчас Федотка в отцовском картузе казачьего фасона, а лет через двадцать будет электроплугом наворачивать вот эту землю. Ему-то уже не придется так, как мне пришлось после смерти матери: и белье сестренкам стирать, и штопать, и обед готовить, и на завод бегать... Счастливые будут Федотки, факт!..» — в этом видит новый человек Давыдов цель и смысл своей жизни.
Близкой по жизненному материалу, по внутреннему пафосу шолоховской «Поднятой целине» видится мне «Полесская хроника» белорусского писателя Ивана Мележа, состоящая из двух книг: «Люди на болоте» и «Дыхание грозы».
«Полесская хроника» И. Мележа — правдивый, художественный документ, воссоздающий действительность тех лет. Из самой жизни взяты автором характеры — такие, как угрюмый, но честный, внутренне незащищенный крестьянский парень Василь Дятлик, как вернувшийся из Красной Армии в родную деревню комсомолец Миканор, как кулак Глушак («Корч проклятый», — зовут его в деревне) или его сын Евхим. Этими характерами, всей достоверностью картин полесской жизни автор нас убеждает: та идиллия, какая видится иным нашим литераторам в жизни прежней деревни, мало соответствует истине.
«Полесская хроника» раскрыла нам с неопровержимостью всю тягостность условий, в которых находился белорусский крестьянин в единоличную пору, когда жирели такие вот Корчи, а Дятлики жили впроголодь, бились на болоте на своем крошечном наделе бедной земли. Но романы Ивана Мележа показали нам правдиво и всю заскорузлость, консервативность крестьянской психологии, чурающейся всего нового, неизвестного, всю реальную трудность поворота деревни к новой жизни, за которую ратовали такие люди, как сельский коммунист учитель Апейка.
Это характер, близкий по духу таким революционерам-подвижникам, как учитель Дюйшен у Чингиза Айтматова, только живет и действует он в иную эпоху — коллективизации деревни. Вместе с Миканором, а потом и Василием Дятликом он ведет настоящий классовый бой, причем главное поле боя — людские души. Он ведет борьбу не только с кулаком Глушаком и его сыном Евхимом, но и с теми перегибами в отношении крестьянства, которые в свое время имели место и о которых не столь давно мы читали в прекрасной повести С. Залыгина «На Иртыше».
Современная эпическая проза не регистратор исторических событий, она исследует историческую действительность, народные судьбы с позиций социалистических идеалов. Этот современный взгляд на прошлое и дает ей силу и право утверждать гуманизм и человечность таких ведущих характеров нашей жизни, как Апейка, гуманизм и человечность идеалов революции и социализма.