Да-да-да, авторитетно подтверждал сам комсорг курса и суровый председатель учкома Золотухин, Шацкая студентка была ветреная. Много прогуливала. Порой педагоги, увидев ее только перед самыми экзаменами, страшно удивлялись: «Вы откуда? Нет, голубушка, до экзамена мы вас не допустим». И гоняли по всей программе. Выручала «ветреную» девушку изумительная, просто феноменальная память.
Комсорг не скрывал: «Нина Шацкая была особого склада… Недоступная… Как-то в зимнюю сессию она меня спросила: «У тебя есть конспекты?» А я везде был отличником – в школе, институте. Я говорю: «Есть, конечно». – «Дашь мне?» – «Дам, но они у меня в общежитии». – «Ну, что ж, поедем в общежитие». – «Поедем». – «А целоваться будем?» – не унимался комсомольский вождь. «Будем»… В общежитии тогда никого не было, и мы так нацеловались, что неделю не могли выйти на улицу, губы были искусаны до крови… Новый год встречали вместе. Нина все же сдала зимнюю сессию, а 14 февраля 1963 года мы расписались. Правда, теперь она говорит, что никогда не любила «это существо», и очень жалеет, что я в ее жизни случился, но…»
Но – родился сын.
В начале 60-х годов прошлого столетия один популярный американский журнал составил рейтинговый список 100 самых красивых актрис мира. Тринадцатое (самое счастливое?) место в нем заняла Нина Шацкая. Валерий Золотухин, естественно, пыжился от гордости: «В те годы Элизабет Тэйлор, что называется, и рядом с ней не стояла…»
Мужчины млели, глядя на Нинины роскошные белокурые волосы, волной ниспадающие на не менее шикарные плечи, тонули в ее загадочных очах. Она завораживала своей красотой, к ней неудержимо стремились, желая познакомиться, хотя бы заговорить, взять телефончик, не говоря уже о том, чтобы, Боже упаси, – за локоток. Поэты посвящали ей стихи. Даже сам Высоцкий подарил Нине к 30-летию шутливый экспромт:
Критики, искусствоведы-искусители щедро осыпали ее богатейшими россыпями самых изысканных комплиментов: «изумительно сложена», «ее прекрасное мраморное тело источает сияние в ярких лучах прожекторов…», «ослепительная женская красота…» Да, это все – о ней.
Однако мало-помалу Нинина популярность и яркая внешность не могли не раздражать молодого супруга, тоже, кстати говоря, представителя публичной профессии. Он грустил, бедняга, изливал зависть на бумаге: «Нина уже снималась в кино, а я нет. Однажды мы поехали в мое село отдохнуть. По случаю в клубе показали фильм с Нининым участием и устроили ей творческую встречу. В «Алтайской правде» написали: «Наше село посетила известная актриса Нина Шацкая со своим мужем». Знаете, как обидно было?!.»
Не знаю, но догадаться в общем-то не так уж трудно.
Золотухину она уже в глаза говорила, что не любит его. Даже выгоняла несколько раз, только он не уходил. Впрочем, у него была уже своя, весьма насыщенная, жизнь: с одной, другой, третьей.
Шацкая жаловалась: «В той жизни… палкой одну ударила, ногой вышвырнула. Я вхожу домой, приехала чуть раньше, дверь открыта входная, закрыла, сидит здоровенная девка лет 18–19, бутылка, конфеты… Говорю мягко: вы кто? Молчит. Что вы здесь делаете? Молчит. Я терпеливый человек, столько никто не может терпеть. Но когда меня достают, все, кранты: я плохой человек, я страшный. Я – Рыбка-Дракон…»
«Мне очень хочется забыть о моем первом муже, – говорила она. – Я считаю, что такого существа в моей жизни не было. Но, к несчастью, историю не перепишешь… И только прожив эту жизнь, благодаря Лене, я узнала, что такое любовь…»
«Когда случилось все, я ему (Золотухину. – Ю. С.) сказала: я больше тебя не люблю. И брезгливость, и омерзение. Меня уже заметили как актрису, я за спиной слышу: «Шацкая, Шацкая пошла», а я все ходила драная, в детской шапке с ушами и помпоном, в растоптанных сапогах и шубе искусственной. У нас все денег не было. А разошлись – он сразу купил себе квартиру, машину и построил дачу…» Справедливости ради она все же вспоминает какие-то чуть ли не сиротские подарки от Валерия Сергеевича: диковинный кубик Рубика, платок на голову.