— А ты?
— Не я первая, не я последняя… Успокой маму, поцелуй за меня братьев… Береги их. И не вини себя.
— Этого я и боялся. Знал и боялся… — Виттар изо всех сил притиснул к себе дочь. — Девочка моя… Маленькая…
— Все, мне пора, — Мелита вытерла слезы. — Лучше прийти в храм самой, не дожидаясь жрецов.
— Прости меня, дочка… Не сберег я тебя… Не защитил… Вот, — на ладонь девушке скользнул перстень, — тут 'Поцелуй голубки'… Не таким должен быть мой подарок…
— Яд? — понимающая улыбка коснулась ее губ. — Не надо, у меня есть, — Мелита коснулась пояса. — Если хорошо подумать, то умереть сейчас гораздо лучше, чем долгие годы жить с Олафом… И знаешь что? Я не стану прощаться, и ты не говори мне последних слов.
— Не скажу, дочка. Храни тебя боги.
Боясь передумать, Лита поскорее вышла из дома и поспешила к храму Великих. Народу на улицах по раннему времени было еще совсем немного, но каждый встречный приветствовал девушку низким поклоном. Всякий человек норовил прикоснуться к краю одежды княжьей невесты, чтобы отдать свою боль и забрать частичку ее удачи.
'Саннива всемогущая, дай мне сил!' — снова и снова молила Мелита, благословляя очередного просителя. 'Они меня уже похоронили,' — с горечью понимала девушка. Несчастная изо всех сил удерживала на лице выражение спокойной кротости, стараясь чтобы легкая улыбка не превратилась в оскал. И только один раз Мелита не выдержала, когда торопясь и спотыкаясь, ее догнала старая Уна.
— Постой, Нареченная, — бабка пыталась отдышаться, опираясь на клюку. — Благослови, милая, — она крепко ухватила Литу за рукав.
Глядя на старческие разбитые артритом пальцы, девушка вспоминала, как в прошлом месяце лечила Уну и слушала ее жалобы: и одинокая она, и больная, и к нижним людям ей пора собираться… А сегодня вон как ходко бежит, видать отпустило спину. Горной козой проскакала в надежде получить немного благодати. А до участи Литы ей и дела нет. Видимо эти мысли отразились на девичьем лице, прочла их Уна, но не смутилась, не отступила.
— Не жалей, нареченная, — прокаркала старая, — твори добро! Щедрой рукой отмеряй и вернется тебе сторицей! Слушай свое сердце, верь ему! И мне верь! А теперь благослови, милая.
— Здоровья вам и вашему роду, — только и ответила девушка, касаясь седых волос Уны, голос дрогнул, срываясь. — Пора мне…
— Ты вот что… — старуха шагнула впритык. — Не сдавайся! Бывало, что Мать Великая одни знаки давала, а ее мужья по-своему поворачивали, — голос Уны упал до шепота. — Их проси… Все ступай, пока не подслушал никто, — еще раз низко поклонившись, она развернулась и поковыляла восвояси.
Раздумывая над словами соседки, Мелита незаметно достигла храма и остановилась.
Могущественна Великая Саннива, всеобщая мать, владычица зверей, вечная жена своих божественных супругов, велики Идверд хранитель, Хротгар разрушитель и Тунор творец, и все же они семья. Оттого-то храм их похож на дом человеческий. Он также разделен на женскую и мужскую половины: чертоги Матери и палаты Отцов. А еще есть в нем общая зала, где просящего встречает все божественное семейство.
Видно Литу ждали, по широкой лестнице к ней уже спешила одна из послушниц.
— Филиды собрались, Нареченная, — девушка поклонилась, касаясь длинными распущенными волосами ступеней.
Глядя на пряди рыжих волос, огненной лавой струящихся по серому камню, Мелита едва сдержилась, чтобы не отшатнуться. На кровь, на огонь были похожи они… Сделав знак, отгоняющий скверну, княжья невеста вошла в дом богов, чтобы узнать свою судьбу.
Выстроившись по правую и левую стороны от трона Саннивы, стояли филиды: слева — хрупкие служители Матери, мужчины отдавшие повелительнице самую свою суть, справа — жрецы отцов, могучие ветераны, воины, прошедшие не одну битву. А перед ними распластались на мозаичном полу святилища две женские фигурки. Мелита узнала Лэйду и Лорею — своих сестер по несчастью.
— Хорошо, что ты пришла сама, — чистый и холодный словно вода горного ручья голос жреца нарушил тишину, царившую в храме. — Плохо, что заставила ждать.
Лита молчала, замерев в дверях.
— Подойди, — главный филид протянул руку, и тотчас же одна из послушниц подала ему чашу. — Испей благодати божьей, — темные глаза Эгуна не отрываясь следили за Литой.
То и дело останавливаясь, она шла к трону Саннивы, и этот путь был самым длинным и самым страшным в ее жизни. Несчастной казалось, что немаленькое святилище стало вовсе огромным. Каждый шаг давался с трудом, сил не осталось. А может это мозаичные травы, украшавшие пол, хватали ее за ноги, цеплялись за подол, оплетали ступни. Великая Мать смотрела испытующе, а крылатые волки рядом с ней скалились, показывая острые клыки…