— Вот спасибо, — обрадовалась Лита, — выручили!
— Ты это… Ты поспешай, — расцвел от похвалы Марин. — Там Карна таких щей наварила, закачаешься. Хоть отъешься у нас, а то в чем душа держится.
— Не, — засмеялась Мелита. — Ничего не получится. Не в дракона корм.
— Поглядим, — усмехнулся вигт, ничуть не сомневающийся в исключительных талантах супруги, способной откормить кого угодно.
После обеда, действительно оказавшегося выше всяких похвал, похожий на сытого кота Рин щурил синие глаза и нахально заявлял, что вышел из того возраста, когда необходим дневной сон.
— Хотя я готов прилечь, — чуть растягивая гласные, улыбался он. — Но не один…
— Рин, — покраснела под пристальными взглядами тети и племянника Лита, — ну что ты такое говоришь?
— Стараюсь выполнять указания самой лучшей целительницы, — аккуратненько приобнял жену Аэрин.
— Уж будто? — невольно сдалась та, попадая под влияние синих мужниных очей.
— Самой талантливой, — промурлыкал он, — самой красивой, самой…
— Хватит! — прикрикнула на разлакомившегося племянника Сагари. — Не буди лихо, пока оно тихо. Не лезь к жене. Или забыл, что вчера было?
— Ну, теть, — возмутился парень. — Я уж было уговорил Литу на поваляться после обеда.
— Уговорил, — окончательно смутилась девушка. — Идем.
— А ты меня обнимешь? — не унимался Рин.
— Там посмотрим, — направилась в спальню Мелита, убеждая себя, что это делается ради спокойствия раненого, а вовсе не из-за желания почувствовать его легкие едва заметные, но неизменно кидающие то в жар, то в холод прикосновения.
— На что милая? — поспешил за ней муж.
— На твое поведение, бесстыдник, — рассмеялась Сагари, глядя на молодых.
Рин еще крепко спал, когда Мелита юркой ящеркой выскользнула из спальни.
— Как он? — за дверями встретила ее тетушка. — Ой, да не волнуйся, — отмахнулась она, видя тревогу в серых глазах, — не разбудим мы Рина. Я об этом позаботилась.
— Не сглазить бы, — тихо ответила целительница. — Но с лекарством надо поторопиться. Мало ли что. Да и ведьма поблизости где-то крутится.
— Со дня на день Валмир приедет, вот и займетесь с ним, а пока у меня для тебя другое дело есть. Там рута расцвела, собрать надо.
— Да вы что? — поразилась Лита. — Неужели? Редкость какая! Я сейчас!
— Погоди, егоза белобрысая, — тетушка кинулась за лучащейся энтузиазмом юной травницей, — платок повяжи. Она зараза здоровая вымахала. И, это, перчатки не забудь! Марин, подай госпоже перчатки! Да не эти! Из рыбьей кожи дай! И ножницы серебряные! Совсем другое дело, — с удовольствием оглядывая Литу со всех сторон, постановила Сагари. — Марин, а корзинка для трав где? Около руты стоит? Ну хорошо.
Рута и вправду удалась. Крепкая ядреная, она радовала травниц множеством молодых побегов, усыпанных россыпью звездчатых желтых цветов. Полюбовавшись на ценное лекарственное растение, Лита приступила к сбору руты. Чуть сморщив носик от резковатого травяного запаха, она не спеша срезала золотистые соцветия и складывала их в корзинку.
— Ценная травка, — рассуждала тетушка, — и для головы полезная, и для сердца. Если кто дитя скинуть хочет — рута первейшее средство, а еще, — Сагари не удержалась и захихикала, — мужскую силу она хорошо восстанавливает. Знаешь сколько страдальцев к тебе заявится? Тропу протопчут, дорогу. Не зря Руту знающие люди матерью всех трав зовут.
— И при горячке легочной она хороша, согласилась Лита как раз в тот момент, когда в распахнутую калитку ворвался какой-то здоровенный злющий мужик и, не говоря плохого слова, ухватил ее за горло.
Дыхание у девушки прервалось, воздуха как-то сразу перестало хватать, в глазах потемнело, а в ушах сквозь нарастающий звон, родившийся от удара серебряных ножниц о плиты двора, слышались крики тетушки и рычание давешнего мужика.
— Вал, пусти девочку! Валмир! — надрывалась Сагари!
— Если мать в дом не пустишь, убью! — как припадочный рычал мужик. — К сыну ее не пускаешь, гадина! К Рину!
— Пусти жену, идиот! — к словам Сагари добавились удары веника, от которого громила отмахивался как от надоедливой мухи.
— Как женился так и овдовею, — орал сардарец, сжимая пальцы на женской шее.
'Так это долгожданный Вал,' — мелькнуло в гаснущем сознании новобрачной. А потом навалилась апатия, в голове засела мысль: 'Видно зря я от смерти бегала, не быть мне самой лучшей женой…'