— Ее жертву приняли отцы.
— Но как же так? — Эгун растерялся. — Друг мой, ты видно позабыл, что мы говорим о слабой женщине. Ей не справиться с предстоящими испытаниями без помощи богини. Ритуалы, курения, отвары… Да что я тебе рассказываю?! Девочка должна впасть в транс, чтобы перенести свадьбу и огненное погребение. Не будь жестоким, отпусти ее к нам.
— Боги приняли последнюю жертву Нареченной, а значит она останется тут, — в третий раз повторил неизвестный. — Придется девочке готовиться к свадьбе как к битве! Она помоется, оденется в чистое, поест…
— Но, Оркрист, это жестоко! Она дитя!
— А отправлять ее на смерть гуманно? У вас имелись две фанатички, зачем было заставлять малышку пить молоко богини? Дал бы ей воды и отпустил восвояси!
— Видение… У меня было видение, — почти шептал первый.
— Та же история, — поник второй.
— Что будем делать?
— Что положено, — ответ последовал после тяжелого вздоха. — Готовим малышку…
— Может принести тебе нетопыриной пыльцы? Подмешаешь ей в питье.
— Нельзя…
— Жаль.
— И мне жаль…
— Пойду я… Вы уж тут полегче…
— Разберемся. Иди, молись за нее, филид. А мы тут пообедаем, да, девица? — Литу бесцеремонно подхватили подмышки и устроили на лавке. — Давно очнулась?
— Да, — шепнула девушка и клюнула бы носом пол, не подхвати ее мощные руки.
— Глаза-то открой, Нареченная, — в низком голосе слышалась добрая усмешка.
— Сил нет, — призналась Лита и снова попыталась завалиться, правда теперь куда-то вбок.
— Да что с тобой будешь делать? — теперь княжью невесту усадили в угол да еще и столом подперли, что однако не помешало Лите рухнуть на столешницу.
— Тяжелый случай, — сообщили ей. — Эгуна что ли звать? Настойки у него… Хотя… Ингар! — загрохотал жрец. — Где там наша растирочка? Тащи!
Не прошло и минуты, как в руки девушки ткнулся кубок.
— Пей, Нареченная!
Лита послушно хлебнула и вытаращила глаза. Правда особо увидеть ничего не удалось, так как все застили слезы.
— Еще пей! — послышалось грозное. — Ты в палатах отцовых, а не на вечерке с девками. Пей!
Уже зная, что ее ожидает, Мелита выдохнула и одним длинным глотком допила чарку тройной очищенной. Теплым плеснуло по пищеводу, а в желудке стало горячо.
— Закусывай! — перед Литой поставили жбан с огурцами и блюдо пирогов. — У нас тут по-простому.
Проморгавшись, девушка захрустела орурчиком, разглядывая своего собеседника.
— По-простому тут у нас говорю, поняла ли, невеста князева? — напротив нее на лавке сидел один из давешних воинов филидов. — Как тебе растирочка? Хороша? — подмигнул он, взявшись за порядочную бутыль.
— Внушает, — на Литу напала бесшабашная веселость.
— Эт хорошо, — согласился жрец. — Эт правильно, — он потянулся налить девушке еще. — Пей да закусывай, а после споем.
Хмель все не брал Мелиту, правда ей никак не удавалось вспомнить почему. Вот знала вроде, и наставник рассказывал, а из головы вылетело. 'Ну и ладно!' — Лита махнула рукой. 'Все одно помирать!' А застолье меж тем набирало обороты.
— Спой-ка нам, красавица, — попросил один из жрецов.
— А разве можно? — испугалась она.
— Нужно, милая, — качнул седой головой старший из мужчин. — Ждет тебя битва страшная последняя. С собой, со своим страхом, со смертью… Вот и уважь ее как следует, окажи уважение достойному противнику…
— И она послушалась, и пела пичуга белобрысая. Ажно сердце заходилось, — проводив княжью невесту, Оркрист, повернулся к Эгуну. — Вы уж поосторожнее с ней… Понежнее…
— Не учи ученого, — отмахнулся тот и поспешил к носилкам, на которые со всеми почестями усаживали Нареченную.
Носилки дрогнули, вознося Литу над толпой собравшейся у храма, и она подняла голову, старательно глядя в летнее небо. Все невеликие силы княжьей невесты уходили на то, чтобы не дай боги, не увидеть близких. Лучше уж напоследок смотреть на пушистые облака и гадать, на что они похожи, чем попасть в плен глаз матери или отца и безмолвно прокричать им о своем страхе, без слез проплакать об угнездившейся в душе боли, смертельно ранить отчаянием…
' Боги мои, дайте сил, умереть достойно, раз уж не даете пожить,' — не сводя глаз с бездонной небесной синевы, шептала княжья невеста.
Вздрогнув от приветственного людского клича, штормовым валом прокатившегося по площади, Лита с трудом подняла руку, благословляя толпу. Тонкие пальцы меленько дрожали, и в какой-то момент девушка даже пожалела, что так пренебрежительно отказалась от эгуновых настоек. Еще одна волна всколыхнула человеческое море, поднимая нарастающий радостный гул. Народ Адана чествовал Нареченную, сегодня ее день. И снова, повинуясь знаку жрецов, тонкая ручка Мелиты поднялась, осеняя всех положенной благодатью.