— Но зато я имею право на собственные фанаберии, — усмехнулась Бринхильд. — И никто не смеет мне указывать на них.
И это было чистой правдой. Сложно сказать, испортился ли с годами характер княгини, или она просто перестала прилагать усилия к тому, чтобы всем нравиться, но к проявлениям исконной сардарском магии Бринхильд демонстрировала неприкрытое недоверие. Да что там, она попросту сторонилась всех этих артефактов. Даже самолетной платформой пользоваться отказывалась, предпочитая крепких молодых носильщиков.
— Пусть работают лоси горные, — говаривала она хихикающей Сигню.
Покои княгини освещались свечами, отопление было печным. Вместо музыкальных шкатулок для Бринхильд пели две девочки сиротки, три малиновки и пара канареек.
— Прибыли, княгиня матушка, — служанка торопливо открывала дверцу портшеза. — Сейчас к стопам богинюшки припадем, вот только ступенечки опущу.
— Не суетись, — распорядилась несравненная. — Пусть филиды подойдут сперва.
Ждать пришлось недолго. Спустя несколько минут все желающие могли любоваться главным филидом, со всей возможной, но не роняющей его положения скоростью, спускающимся по широким гранитным ступеням. Не успел жрец преодолеть и половины пути, как княгиня покинула портшез и, тяжело припадая на больную ногу, начала подниматься ему навстречу.
— Рад приветствовать тебя в доме божьем, дочь моя! — мягко улыбнулся властительнице филид, который по возрасту годился ей в сыновья.
— И я рада, — призналась она. — Люблю приходить сюда. Я рассказывала тебе, что главные храмы Сардара и Адана похожи как две капли воды? Хотя сравнение с каплями в данном случае кажется мне неуместным.
— Твои метафоры великолепны, как и сама несравненная Бринхилд. Но что беспокоит тебя, дочь моя? — в проницательности жрецу отказать было нельзя. — Оставь свои тревоги. Великая Мать ответит на все твои вопросы. Мы уже приготовились к мистерии.
— Боюсь, что ответы мне не понравятся, — почти прошептала княгиня, медленно покоряя бесчисленные ступени.
Она долго стояла в тени портика, стараясь отдышаться, а потом величественно вошла в храм. К церемонии и правда все было готово. Привычные песнопения, привычные шеренги жрецов, выстроившиеся по обе стороны от трона Саннивы, привычные зелья…
Пригубив хмельного напитка из драгоценного кратера, (Древнегреческий сосуд из металла или глины, реже — мрамора для смешивания вина с водой. Характерными чертами кратера являются широкая горловина, две ручки по бокам вместительного сосуда и ножка.) Бринхильд медленно опустилась на ритуальное ложе. Ей предстояло уснуть. Великая Мать говорила со своими детьми во снах.
Дрема уже нежно баюкала усталую женщину, а в голове ее все мелькали суетливые мысли, глупые и сиюминутные. К примеру сиятельная размышляла почему совершенно одинаковые изваяния богов в аданском и сардарском храмах производили абсолютно разные впечатления. В Адане Саннива была главной, а супруги составляли ее свиту, а в Сардаре она была всего лишь слабой женщиной, которую защищали могучие боги.
— Ну и чего тебе нужно от Санечки, рыжая? — неожиданно загрохотал божественный бас раньше, чем показался грозный Хротгар. — Спит она, поняла?
— Не пугай княгиню, брат, ей и так не сладко, — попенял мудрый Идверд, пребывающий в прекрасном расположении духа. — Не печалься, девочка, в Крайнем доме живет та, которая поможет тебе. Но! — небожитель назидательно поднял указующий перст. — Будь благодарной!
— А самое главное вели филидам оставить в главном зале маринованных боровиков с чесноком и укропчиком. Да побольше! — юный Тунор был слегка всклокочен, но выглядел совершенно счастливым. — И про картошку молодую не забудь. Да и вообще подумай чем таким вкусненьким можно порадовать Мать Пресветлую.
— Ну, — снова громыхнул Хротгар, — ты еще здесь, смертная? Просыпайся сейчас же да не забудь о наших словах.
Бринхилд открыла глаза раньше, чем отзвучали последние слова в обрядовых песнопениях. Некоторое время она рассматривала расписанный под ночное небо потолок, а потом приподнялась на ложе и поманила к себе главного филида.
— Что?.. — встревожился жрец. — Саннива ответила?..
— Она спит, представляешь, — княгиня осторожно спустила на пол больную ногу.
— Спит?.. — захлопал длиннющими ресницами служитель Великой.