Кирилл Ростов. Увидеть его здесь, возле книжного магазина, такое же чудо, как и выпавший в июле снег: реально, но маловероятно.
Он обходит машину, смотрит сперва на внушительный пакет в руках женщины, потом на меня. Вернее — сквозь меня. Как будто я просто тень человека и совсем необязательно тратить на меня свое драгоценное внимание. Абсолютно пустой взгляд. Ни намека на эмоции или хотя бы каплю интереса, простая механика: достает из внутреннего кармана пиджака портмоне, выуживает несколько пятитысячных купюр и протягивает их двумя пальцами, словно боится запачкаться об мое случайное прикосновение.
— За хлопоты, — словно сквозь туман слышу его слова.
Голос низкий, намного ниже, чем «в телевизоре». Такой… рокочущий, как каменная лавина с гор — ленивая, медленная и смертоносная.
— Кир, зачем ты так… — журит его женщина, но замолкает на один лишь его полу поворот головы. Он словно жадничает тратить эмоции на простых смертных, хоть она точно из его круга.
У Ростова нет детей, ему тридцать три, и во всех интервью он говорит, что собирается быть холостяком еще минимум десять лет. Эта женщина хоть и выглядит роскошно, явно старше его — и ее близнецам три-четыре года. Она точно не может быть его женой, об этом бы трубили все газеты. Хотя прямо сейчас мне начинает казаться, что ее лицо тоже кажется знакомым.
Потому что Ростовы владеют половиной столицы. Они здесь — короли и боги. Каждый второй дом построен на их деньги. Они были здесь всегда, до того, как бог создал землю. И это почти не преувеличение.
Все, что происходит в «королевском семействе» автоматически становится достоянием общественности.
Я бы знала, если бы мой Принц стал отцом и мужем.
И это разбило бы мне сердце.
Потому что прямо сейчас, впервые в жизни, я по-настоящему смотрю в глаза мужчины, которому каждый день признаюсь в любви в своих мыслях.
Видимо, пауза становится неприлично длинной, потому что Кирилл Ростов достает еще одну купюру и на этот раз делает шаг в мою сторону.
— Так достаточно? — Он даже не щурится, только едва-едва приподнимает бровь.
Уверен, что возьму. Потому что это — половина моего заработка за месяц. Достаточно взглянуть на мои простые туфли и джинсы, чтобы понять. А Ростов именно так и смотрит, как на манекен, на котором большими буквами написано: «Стоит дешево».
У меня горят щеки и ладони.
И я почти готова демонстративно завести руки за спину.
Но это — просто деньги. И они облегчат мне жизнь.
Я осторожно беру проклятые купюры — и Ростов, наконец, снисходит до ироничной улыбки.
Глава вторая:
Кирилл
Все, что нужно знать о женщинах: они все продаются. Без исключения.
Только некоторые стоят цену «Бенти», а некоторые, как вот эта замарашка — пятнадцать тысяч.
А ведь на мгновение показалось, что передо мной — единственное в своем роде исключение из правил. Что задерет веснушчатый нос, скажет какую-то пафосную хренотень — и мое глубокое разочарование во всех женщинах получит крепкий пинок под зад.
Но чуда не произошло.
Я даже не расстроен, только мысленно заношу «плюс один» в копилку своей теории, что купить можно кого угодно, а иногда еще и по хорошей скидке.
В салоне автомобиля визг от орущих племянников, хоть Лиза, моя старшая сестра, изо всех сил пытается привести в чувство бестолковых мальчишек. Я говорил, что она слишком их балует, но кто же слушает бездетного холостяка, когда дело касается детей? Я не смог бы конкурировать даже с говорящим деревом, если бы оно вдруг ожило и обрело способность раздавать советы.
К счастью, меня давно не трогает чужое мнение.
Как, впрочем, не трогает вообще ничего. Обратная сторона дорогой жизни: со временем наступает пресыщение — красивой жизнью, экстремальными видами спорта, триумфом удачной сделки, женщинами и даже эмоциями. Со временем начинаешь ценить штиль.
— Зря ты так, — говорит сестра, делая вид, что не пытается пристыдить меня нравоучительным тоном. — Она же просто ребенок и вполне искренне хотела помочь.
— Твой бывший муж тоже вполне искренне «помогал», как я помню.
Лиза прикусывает губу и, не выдержав, прикрикивает на мальчишек. Жаль, что эта благословенная тишина ненадолго: максимум до следующего перекрестка. И именно в тот момент, когда звонит Морозов — человек, который был хорошим другом моим родителям, а теперь стал моим поверенным в одном «деликатном» деле.
Хотя, правильнее будет назвать его аферой.