Илга Понорницкая
Самая необыкновенная ёлка
Кедровый стланик, я вам скажу, уж до чего хитроумное растение. Летом оно распрямляется во весь свой рост — а ростом оно выше нашего папки. Зато зимой стланика вовсе не видать. Одни голые лиственницы торчат из ватно-белой сопки. Стланик весь прячется под снегом. Он укладывается спать на зиму, стелется под снежным одеялом по земле. Оттого и называют его стлаником. А кедровый он потому, что на нем шишки растут с орешками, будто на кедрах, но только маленькие. Не только люди эти орешки любят. В зарослях стланика то там, то здесь встретишь бурундука — золотистого, в черных продольных полосках и уж до того шустрого — как ни старайся, а не поймаешь его. А куда бурундуки деваются зимой, про то я не знаю.
Папка однажды зимою взял топор, лыжи надел и поднялся на сопку. А там раскопал кустик кедрового стланика и приволок домой. Я спросил еще, не видел ли папа под снегом бурундуков, а папа сказал, что не видел. Папа объявил:
— В этот Новый год у нас будет ёлка!
— Ура! — закричали мы с Ростей и принялись прыгать вокруг кустика, лежавшего на полу в коридоре. — Папа ёлку принес!
Но папа сказал, что в наших краях ёлки не растут. «Здесь вам не материк,» — так он сказал нам.
Наверно, я должен объяснить, что материком у нас на севере называют все другие места в нашей большой стране, которые не север. Их по-другому называют еще центральными районами страны. В газетах пишут, например, «меняю квартиру на центральные районы страны». Но между собой люди никогда не говорят так длинно. Никто не скажет, например, про человека, что он приехал из центральных районов страны. Скажут: приехал с материка. Или, например, у нас говорят: «Вот, скоро в отпуск поеду — на материк».
В школе мы, конечно, все удивились, когда узнали, что материков много. Африка, например, и Америка — это тоже материки. Да и сами мы, как оказалось, живем на материке, который называется Евразия, в северо-восточной части его. На карте это в правом верхнем углу.
— Ведь не на острове мы с вами живем, — объясняла нам Марья Владимировна. — остров — это часть суши, омываемая со всех сторон водой. И где же у нас с вами это со всех сторон вода?
А после на перемене я слышал, как она сказала учителю физкультуры:
— Ужас, сколько я не была на материке. А представьте: там сейчас как раз расцветает сирень.
Сирень у нас не растет. И ёлки не растут тоже. А еще у нас нет высоких деревьев с большими листьями. Осенью такие деревья роняют свою листву, и она толстым ковром лежит на газонах, а дворники собирают ее в высокие кучи.
Мама рассказывала: когда они с папой ездили к бабушке с дедушкой на материк, папа много фотографировал — все подряд. Маму, дома в городе и даже разноцветные листья под ногами.
Мама спросила:
— Листья — зачем?
А папа ответил:
— Дома у нас ведь такого нет.
У нас из деревьев — лиственных — одна только карликовая березка. И листья у нее карликовые. Осенью она роняет их, и они лежат на земле — точно монетки у кого-то просыпались из кармана. Только лежали — и нет их. Унесло.
Зато у нас много хвойных деревьев — лиственниц и кедрового стланика.
И вот папа домой стланик принес и говорит:
— У нас елка будет.
А сам спустился в кладовку и принес длинную жердь — чуть ли не до потолка. Установил ее в крестовине и стал к ней ветки от стланика крепить. Где дырочку в жерди просверлит и вставит кончик ветки, а где ветку к стволу проволокой прикрутит.
Мама говорит:
— Разве у елки так ветки идут? У нее же — не вниз, а вверх.
Папа отвечает:
— Разве? Я давно елок не видел. Разве что на картинках. А на картинках ветки всегда направлены вниз.
Потом подумал и говорит:
— В самом деле, а почему их так рисуют? Они же к солнцу тянуться должны.
Стал он крепить их так, чтобы они тянулись к нашему потолку. Теперь у него получилось: одни ветки торчат вверх, а другие вниз. И эти ветки мешают друг другу.
Папа говорит:
— Сейчас я, которые неправильно прикрепил, оторву и по новой приделаю.
А мама отвечает:
— Может, не надо? Можно подумать, что елка сама так выросла. Такая необыкновенная…
Папа с сомнением оглядел елку. Спросил:
— Тебе как кажется, она не жидкая?
Мама отвечает:
— Нет, в самый раз.
А папа все равно недоволен.
— Я все-таки пойду, — говорит, — принесу еще стланика. Мне кажется, лысая какая-то елка получилась.
Мама спрашивает:
— Да где же лысая? В каком месте?
— Здесь, — говорит папа. — И здесь.
Мама отвечает:
— Ты что? Да таких разлапистых елок вообще в природе не бывает. Это же не елка, это метла!
Папа тогда не пошел больше за стлаником. Мама лучше него знает, какие бывают елки. Папа маму встретил, когда в армии служил — на материке. Мама у нас — с материка.
Стали мы наряжать елку. Повесили на нее наши машинки, детальки от конструктора, Юлькины погремушки, новогодние шары, которые остались еще с тех пор, когда папа был маленьким. На такую большую елку украшений все равно не хватает — елка-то получилась до самого потолка. Мы тогда с мамой сели еще делать игрушки — из фантиков, из коробок от чая. А что? Здорово получилось.
Папа тогда говорит:
— Вы знаете, это не простая елка. Она волшебная. Мы сейчас нарядили ее, а ведь она и сама может на своих ветках что-то вырастить.
— А что? — спрашивает мой брат Ростя.
Папа отвечает ему:
— О чем вы попросите ее, то она вам и вырастит.
Ростя быстро говорит:
— Пусть вырастит для меня трехколесный велосипед.
Папа качает головой:
— Так сразу и велосипед? А может, сперва о подарке для Кольки подумаем? Новый год для него — не один только Новый год, как для всех нас. Новый год для него — это еще и день рождения.
Колька — это я. День рождения у меня в самом деле на Новый год — первого января.
Маме врачи сказали заранее, что я рожусь первого января. Плюс-минус сколько-то дней. И мама с папой решили: «Ну да, плюс-минус. Не первого же января он в самом деле родится!»
Мама потом говорила мне: «Я думала: с чего бы — в такой день. Мы же с папой не знаменитости какие-нибудь, не телезвезды. Разве у нас может родиться ребенок первого января?»
В новогоднюю ночь мама с папой не праздновали слишком долго — как-никак, у мамы скоро должен был родиться ребенок. А наутро мама и говорит папе:
— Мне кажется, он сегодня все же родится.
А родители тогда были молодые и любили смотреть мультфильмы. Папа заглянул в телепрограмму и говорит:
— Может, не надо ему сегодня? А то вечером будет «Пластилиновая ворона».
Мама отвечает:
— А-а… Ну тогда, конечно, сегодня ему еще не надо!
Но через некоторое время она снова папе говорит:
— Знаешь, наверно, он все-таки именно сегодня родится…
И я в самом деле родился. Они еле успели доехать до роддома.
И сказали, что в следующий раз будут умней.
Но в следующий раз у них никто больше не родился в Новый год. Мой брат Ростя родился в июле, а у Юльки день рождения 20 апреля.
Когда я маленький был, я думал, что всем людям на день рождения елку наряжают. И очень удивился, когда узнал, что только мне.
На этот свой день рождения я фотоаппарат хотел. У мамы есть открытки с разными зверями. И я все думал: у нас ведь тоже можно снимать не хуже. Осенью в зарослях стланика притаишься — и карауль бурундуков. Я папку осенью звал-звал, но ему как назло все некогда, а фотоаппарат он мне одному не дает.
Я никому не говорил, что хочу свой фотоаппарат. И вот наутро в первый день нового года просыпаюсь — а на елке и верно, фотоаппарат висит. Маленький такой, в глянцевой коробке, а коробка упрятана в полиэтиленовый пакетик. Иначе как ее на ветках зацепить?
Интересно, откуда мама с папой узнали, что я хочу фотоаппарат? То есть, конечно, откуда елка узнала?
Ростя подходит к елке — а на ней письмо в расписном конвертике. «Ростиславу от елки». А там внутри — печатными буквами — само письмо (я Роське помог прочитать): «Здравствуй, дорогой Ростик! Очень тебя люблю. Только зачем зимой велосипед, хотя и трехколесный? А к лету ты подрастешь — на двухколесный пора садиться будет. Вот мама с папой и купят тебе двухколесный велосипед, я с ними уже договорилась. А пока ждет тебя машина с батарейками — посмотри внизу. На ветки она забираться отказалась „Я же не белка“, — говорит…»