- Сегодня вечером прибудем на границу, - аккуратно подъезжая к девушке (дорога была весьма узкой) обрадовал Окшетт.
Нала только и смогла, что кивнуть, смотря на пыльную дорогу под копытами. За эти дни она то бодрилась, готовая к новой жизни, то сникала, боясь её. И всё никак не удавалось найти золотую середину надежд и страхов, только крайности. Граф всё это видел и старался лишний раз не беспокоить девушку, так что волей-неволей и ему пришлось любоваться пейзажами, а не коротать время за остроумной беседой.
Взрывшая песок стрела пустила коней в бег, а Окшетт мгновенно призвал тень, укрывшую их живым щитом. Однако неведомый стрелок оказался гораздо хитрее, и двумя следующими пристрелил коней. Нала закричала, не успевая выдернуть ногу из стремени и падая следом за животным. Сбоку ругался Окшетт, никак не успевавший помочь. А она только и смогла, что закрыть голову руками, падая на бок и судорожно дергая ногой. Закричать от боли не смогла - царапнув щеку, в землю впилась стрела.
Налу закрыла тень, и она, справляясь с цветными кругами перед глазами, стала выдергивать ногу из-под издохшего животного. Давай, Нала, давай! Надо, надо! Надо спастись! К ней подбежал Окшетт, рывком вытянувший девушку из-под коня, пока их закрывала от атак тень.
- Бежать можешь?
- Да! - ответила Нала, встав на ногу. Она болела, но слушалась.
- Вперёд!
И граф подтолкнул её в лес, который скрывал небольшой особняк - облезший, покрытый плесенью, брошенный не одно столетие назад.
- Прячься!
Приказал он, толкнув массивные металлические двери. Нала влетела внутрь, в переполненное пылью и затхлостью помещение. Не осознавая, что она делает, вбежала в первую же комнату куда была открыта дверь. Свет серого дня отражался в зеркале, покрытом трещинами. Нала едва перевела дыхание, чудом удерживаясь на одной ноге: вторая болела но, кажется, не опухла. Она протянула руку к заклубившемуся туману. От страха бешено билось сердце, боль затмевала все разумные мысли, оставалось осознание близкого спасения, близкого, верного, всего-то ведь надо войти в зеркало, и смерть опять, опять минует! Вспыхнули черные точки, Нала нечаянно перенесла вес на поврежденную ногу и, как подкошенная, рухнула у зеркала, но в голове странно прояснилось. Предательница! Трусиха! Она хотела сбежать, оставив графа одного на верную смерть! В то же время ей казалось, что у него не было шансов: безоружный, что он мог сделать тем, кто нападал на них?! Тени же слабы, как запомнила Нала.
Она подползла к зеркалу, погладила стекло.
- Могу ли я взять с собой ещё одного человека? - прошептала она, а в ответ заклубился привычный туман, из которого появились духи.
- Можешь! Только цену заплати! - летали и смеялись они, а Нала подумала, что сейчас-то она точно должна поседеть.
Духи озвучили цену, всё также смеясь и кружа в зазеркалье. Нала нащупала косу, поднесла к глазам и долго, пристально разглядывала серо-русый оттенок. Не поседела...
Весь в крови, взлохмаченный, в порванной одежде Окшетт застал безразлично смеявшуюся девушку, сидевшую спиной к зеркалу, обнимавшую ногу и смотревшую в серую пустоту ветхого дома, стонавшего от каждого шага. Он швырнул на пол притащенного с улицы наёмника. Сам граф едва держался на ногах: убивать гипнозом могли только мастера (к коим он не относился), а остальные платили цену. Только вот какую - это Окшетт узнает, возможно, спустя десятилетия, скончавшись от какой-то болезни.
Пленный очнулся со страшным криком боли: его сбросила лошадь, придавив собой же (внушить ужас животному было проще, чем всаднику). Сначала ему казалось смешным, что за мужиком и какой-то девкой послали целых пять человек, но потом они встретились с его тенью, которая одним махом уничтожила двоих, а сам мужик каким-то колдовством добил остальных, оставив живым только его. Ненадолго. Жгучая боль, и его душу забрал Смерть. Вовремя.
- Демоны! - выругался Окшетт, но, впрочем, он и так знал, что наемников за ними отправил герцог Капринский.
Граф же провёл рукой по собственной шее, тут же испачкавшись в крови из раны. Голова немного кружилась, но даже так он видел, что Нала напугана отнюдь не покушением.
- Прячься в зеркале. Мы не знаем, сколько ещё наёмников идёт по нашим следам.
- А ты? - глухо спросила девушка,
- Отобьюсь, - он криво усмехнулся.
Если бы Нала спросила, готов ли он умереть, то Окшетт честно ответил бы, что нет. Но пока не прозвучал главный вопрос, у него оставались силы лицемерить и хитрить.
Налу же затрясло. Она могла спрятаться в зеркалах, переждать нашествие наёмников, недоступная им, а потом добраться до Кейсарии, ведь до границы оставалось всего-ничего, а там уж кто-нибудь помог бы, наверняка о ее прибытии знали. Могла она уйти и зеркалами, например, в свой Лиг. Только что её ждало и там, и там? Нала ещё раз посмотрела на наёмника, которого проволокли по пыльному полу, потом подняла взгляд на Окшетта. Он тяжело дышал, прислонившись к кровати, пытаясь перевязать раненую руку. А кровь-то текла ещё и из шеи... Нала ползком подобралась к наёмнику и оторвала от порвавшейся туники полоску ткани, перевязала Окшетту руку, отчистила шею от крови, убедившись, что маленькая царапина скоро сама перестанет кровоточить.
- Спасибо, - как-то сурово улыбнулся он с прикрытыми глазами. Окшетт не хотел встречаться с ней взглядом. - Уходи, пока не пришли новые убийцы.
Граф всё же взглянул на Налу, а её как будто окатило ледяной водой. Что она собиралась сделать?! Трусливо сбежать, оставляя умирать того, кто хотел помочь ей? Живот противно скрутило. Сколько она будет убегать? От Ролдена, от одарённых, из дворца... Как же легко согласиться с графом! Но как же она возненавидит себя тогда! Нала вздрогнула и еще раз осмотрела разрушенную комнату с трупом наёмника. Иной раз она сожалела, что судьба не давала ей выбора? Подавись, Нала, им! Она медленно поднялась. Расправила зачем-то обкромсанный подол туники и выдохнула:
- Вставай. Мы уйдём вместе.
- Ты говорила... - начал Окшетт, но, увидев тяжёлый взгляд девушки, подчинился.
- Ни за что не отпускай моей руки.
Нала колебалась всего миг перед серым туманом, а потом влетела в зеркало, затаскивая внутрь графа, не давая одуматься ни себе, ни ему. Зазеркалье встретило их привычным туманом и висевшими в воздухе зеркалами. Окшетт быстро осмотрелся, потоптался по туману, хмыкнул недовольно, но ничего не сказал.
- Решилась, решилась! - заверещали духи, закружившиеся вокруг них; Нала стиснула руку графа, ведь тот едва не отпустил её. - И-и-и-ха!
И сияние ударило девушку, а из груди её вырвался маленький серебристый комочек, отлетел к духам, и они исчезли. Нале не дала упасть только рука графа, поддержавшая её.
- Что это было? - встревожено спросил Окшетт, поддерживая её за плечи.
- Обычная плата за переход, - соврала она, отталкиваясь от мужской руки и утягивая его за собой.
Они долго, долго в молчании бродили в тумане, заглядывая в зеркала. Граф - удивлённо, Нала - с раздражением, ведь она так и не находила зеркал своего имения! Ни одного! Попадался ей дворец, куда им нельзя было возвращаться, какие-то особняки - словом, всё, что не нужно!
Нала хромала из одного коридора в другой, Окшетт следовал за ней, с удивлением рассматривая картинки по другие стороны от зеркал. Устав, Нала опустилась на пол, Окшетт присел рядом.
- В чём проблема? - спросил он.
- Я не могу найти нужное зеркало. Впрочем, мне это никогда не удавалось, - скривившись, призналась Нала.