Прикосновение обжигало сквозь шелк платья, как будто Хью касался ее обнаженной кожи. Резко повернувшись, Джорджина отодвинулась. Нельзя позволять ему… вести себя так, будто она его собственность.
У Хью в глазах что-то промелькнуло, тем не менее он степенно кивнул, поцеловал ее обтянутую перчаткой руку и дружелюбно произнес:
— Леди Джорджина.
Хью задержал ее руку в своей чуть дольше положенного, и Джорджина поняла, что он посмеивается про себя.
— Я переговорю с дворецким. Меня посетила чудесная мысль, — заявила Кэролайн и упорхнула.
От усмешки Хью по всему телу Джорджины разлилось тепло, а сердце забилось чаще.
В другом конце комнаты Кэролайн отвернулась от дворецкого и хлопнула в ладоши.
— Прошу внимания, — обратилась она к собравшимся. — Сегодня вас ожидает особый сюрприз.
В комнате воцарилась тишина. Мамаши, лелеющие матримониальные планы, посмотрели на хозяйку неодобрительно, джентльмены — со скучающим видом, юные леди — заинтересованно.
— Мы сыграем в игру, — продолжила Кэройлан, — которая определит, кто с кем рядом сядет за ужином. В одну из моих любимых в детстве игр. Вы наверняка ее помните. Она называется «Вам нравится ваш сосед?» — Она махнула рукой в сторону пяти хлопочущих лакеев. — Как видите, слуги составляют стулья в два больших круга. Те, кто родился с января по июнь, уходят в тот конец комнаты, а кто родился с июля по декабрь, остаются в этой части гостиной.
— Подумать только, — воскликнул ее муж, — ты нас разлучила, дорогая!
Кэролайн послала Финчли воздушный поцелуй.
— Я обедаю с тобой каждый день, — улыбнулась она, демонстрируя ямочки на щеках. — Все помнят эту игру? Прошу всех сесть, джентльмены рядом с леди… Один человек встанет в середине круга. Я займу исходное положение здесь, а мой брат может занять его в другом круге.
— Разве не похвально с ее стороны помнить, что мы с тобой родились в одном месяце? — прошептал Хью на ухо Джорджине.
— Тише, — предупредила она, чувствуя, как краснеет. Стоявший рядом с ней Хью был таким приметным, словно… словно….
Джорджина не додумала мысль до конца. Кроме того, Кэройлайн объясняла правила игры.
— Я выберу леди и спрошу: «Вам нравится ваш сосед?» Если она ответит «нет», я могу объявить одного из отвергнутых соседей своим сотрапезником. С другой стороны, если сосед ей нравится, он может сопроводить ее к столу. Пара покидает круг, а я снова задаю вопрос. Круг будет уменьшаться, пока мы все не поделимся на пары. Всем все понятно?
Юные леди восторженно зашумели и радостно захихикали.
— Мне нравится, — сказал Хью. — Будь готова к притязаниям, Джорджи.
Она стукнула его веером по руке.
— То, что ты начинаешь первым, не означает, что непременно выиграешь меня. А вдруг я окажусь рядом с лордом Гиркеном? Он, кажется, родился в подходящее время, чтобы присоединиться к нашему кругу.
— Сдается, я сумею выиграть. А теперь будь послушной девочкой и следуй со мной.
— Я не послушная девочка, — усмехнулась Джорджина.
— Не могу выразить, как я рад это слышать, — сказал Хью, потом остановился и посмотрел на нее.
Его взгляд… был непристойным! Она почувствовала, как кровь прилила к лицу.
Мгновение спустя Хью возглавил свой круг и, не церемонясь, принялся рассаживать всех по местам. Обнаружив, что сидит между капитаном Оуксом и графом Чартерсом, Джорджина не смогла сдержать улыбку. Хью намеренно посадил ее между мужчинами, которые были совершенно не заинтересованы в ее обществе за обеденным столом.
— Итак, — сказал Хью, оглядывая круг. — Всем удобно? Леди Пэссмор?
— По-моему, меня следовало посадить рядом с дочерью, — чуть раздраженно ответила та.
— Ах, эти правила рассадки гостей такие строгие, — сладко пропел Хью. — Сперва джентльмен, потом леди. Вот если бы ваш сын был здесь, я смог бы вам угодить. Пора начинать. — Он повернулся к капитану Оуксу: — Оукс, старина, тебе нравятся твои соседки?
Капитан Оукс неторопливо посмотрел на Джорджину слева от себя, потом на леди Фувьер справа и печально покачал головой.
— Будучи человеком чести, — сказал он, — должен признаться, что мне не нравятся мои соседки.
Хью устремился к Джорджине, прежде чем она успела вздохнуть. И не просто взял ее за руку, а схватил, поднял и вынес из круга под визг возмущенных матрон.
— Уберите их с Оуксом стулья, — обратился Хью к лакею, поставил Джорджину на ноги и снова вернулся в круг. — Капитан, раз уж вы выказали себя самым привередливым, вставайте в круг и задавайте вопрос, кому пожелаете.
Джорджина наблюдала, как Оукс медленно повернулся кругом, а потом сыграл в ту же игру, что и Хью, спросив джентльмена справа от леди Кейт, нравятся ли ему его соседки. Лорд Гиркен на миг замешкался, очевидно, раздумывая, не заявить ли ему права на Кейт, однако сердитый взгляд ее прелестных глаз пресек любые притязания. Оукс подхватил мисс Пейтон на руки и вынес из круга.
— Надеюсь, никто не намерен поднимать меня, — насмешливо произнесла вдовствующая графиня Пемсбиддл.
— Это неприемлемо, — заявила леди Нибблхед и бросила на Эмили Моттрем, свою подопечную, хмурый взгляд, который предупреждал, чтобы та не смела позволять джентльмену себя поднимать.
— В моем случае не столько возмутительно, сколько невозможно, — улыбнулась графиня. — Одни мои корсеты весят больше, чем мисс Эмили.
В тот вечер за столом велась более оживленная беседа, чем в предыдущие дни. Конечно же, в основном у всех мысли были заняты тем, кто кому нравится. Пожалуй, самое интересное произошло, когда в круге остались лишь несколько игроков. Миссис Дю Прейе, обнаружив, что сидит рядом с мужем, объявила, что ей не нравятся ее соседи, и гордо прошествовала к столу в сопровождении викария.
Джорджина чудесно проводила время. Ее сердце пропускало удар всякий раз, когда она встречалась взглядом с Хью. И билось чаще, стоило ему случайно задеть ее ногу своей. Еще сильнее оно зачастило, когда Джорджина поняла, что добрую часть времени Хью прижимается к ее ноге своей. Она попыталась напомнить себе о собственном положении умудренной вдовы, но поймала себя на том, что смеется, словно легкомысленная, неопытная девушка.
Они болтали то об одном, то о другом, в общем, ни о чем… Джорджина, неожиданно для себя, рассказала Хью о куклах, которые делала для сирот.
— Так ты шьешь одежду? — недоуменно спросил Хью. — А не самих кукол?
— Именно. Я имею дело с тряпичными куклами. Поначалу я использовала кукол с фарфоровыми головами, но вскоре выяснилось, что тех кукол отбирали у детей и продавали. Поэтому теперь я беру за основу тряпичных кукол и каждую из них наряжаю в поистине изысканное платье из настоящего газа с шелковыми лентами, кружевом и блестками. Это так увлекательно!
— А где ты берешь ткани?
— У модисток остается довольно много обрезков. Примерно каждую неделю я посылаю слугу в ателье. Само собой, за ленты я плачу, иначе их продали бы шляпнику.
Хью улыбнулся ленивой улыбкой, которая согрела Джорджину от макушки до пят.
— Я отчетливо помню, как ты, еще ребенком, не расставалась с той потрепанной куклой.
— С Эсмертой, — сказала Джорджина. — Я любила Эсмерту. Мне было гораздо интереснее создавать наряды для нее, нежели шить образцы.
— Думаешь, если бы ты не родилась леди, то стала бы модисткой?
— О, непременно. И обзавелась бы собственным ателье мод. Я мечтала об этом, когда была маленькой, пока наконец не поняла, что леди… ну, что леди выходят замуж.
— И ты вышла за Соррелла, потому что он хорошо одевался? — вертя в руках вилку, поинтересовался Хью.
— Нет, — ответила Джорджина и не смогла больше выдавить ни слова.
— Без сомнения, ты была в него влюблена. Я до сих пор помню, как сияло твое лицо в день свадьбы.
Она едва улыбнулась.
— Это одна из причин, почему я никогда не выйду замуж. Довольно легко любить человека и при этом не иметь ни малейшего понятия, что он собой представляет. — Хью дернулся всем телом, и Джорджина добавила: — Я не имею в виду, что он был чудовищем или кем-то подобным!