— Тогда каким он был? — очень низким и ровным голосом спросил Хью.
Джорджине казалось, что их двоих заперли в маленькой раковине, а голоса вокруг отодвинулись куда-то и звучали далеко-далеко.
— Он обладал злым чувством юмора. — Джорджина чуть отклонилась, чтобы лакей смог забрать ее тарелку, и задела плечом Хью. — Мы часто смеялись…
— Похоже, вам было весело.
— Да. Пока я наконец не заметила, что мы всегда смеялись над людьми. Над манерой одеваться одного, над несуразными конечностями другого, над визгливым смехом третьего. — Хью молчал, и Джорджина, не глядя на него, продолжила рассказывать о том, о чем никому не говорила. — Ричард любил насмехаться над людьми.
— А над тобой он насмехался?
— Да, — призналась она. — Но всегда безобидно. Я была… я была его подобием, знаешь ли. Ему хватало любезности не обращать внимания на мои изъяны, если только он не был очень рассержен.
Хью взял ее за руку, и Джорджина, на время трапезы снявшая перчатки, ощутила силу и тепло его пальцев.
— Невозможно быть лишь чьим-то отражением, Джорджи. И я не нахожу в тебе никаких изъянов. Вы были счастливы вместе?
— Да, — ответила она. — Конечно. — Однако в ее голосе слышалось поселившееся в душе сомнение. Хью сильнее сжал ей пальцы. — Тебе нравился Ричард? — спросила Джорджина.
— Нет, — отрезал Хью. — Что вполне закономерно. Я принадлежу к тому типу людей, который он презирал. И я… — Он задумался, вероятно, подбирая нужные слова. — В отличие от меня, Соррелл был истинным джентльменом. Не родись ты для уготованной тебе лучшей доли, стала бы модисткой. Я же, не взирая на происхождение, объезжаю лошадей. Многие джентльмены считают, что мне не следует этим заниматься.
— Не ведешь себя, как принято, — согласилась Джорджина.
Всякий раз, когда она встречалась с ним взглядом, у нее по спине пробегал мороз и слабели колени. В том-то и странность. Ведь Джорджина всего лишь разговаривала с Хью. С Хью, лучшим другом брата. С Хью, который находился рядом почти всю ее жизнь.
С Хью… и только. Если не считать, что свечи отбрасывали свет на его волосы, и те блестели, словно новенький полпенни. У Хью были такие же, как у Кэролайн, волосы: густые, роскошные, цвета бренди — они спадали почти до плеч. И изумительные глаза: карие с примесью темно-зеленого, словно у толстого стекла на донышке винной бутылки.
Конечно же, Джорджина всегда считала Хью привлекательным. Но он ей не подходил. Она даже не рассматривала кого-то вроде него в качестве мужа. Наоборот, в тот год, когда состоялся ее дебют в высшем обществе, ее взгляд блуждал по бальным залам, выискивая мужчину, который…
— Может, я и правда искала джентльмена, который поймет мою увлеченность одеждой, — призналась Джорджина. — До чего же глупый повод влюбиться.
— Соррелл одевался в высшей степени элегантно.
Хью отпустил ее руку и принялся чистить маленькую грушу. Длинные завитки шкурки плавно опускались под его пальцами.
— Когда я впервые его увидела, на нем был расшитый жемчугом камзол из черного бархата. — Она перевела взгляд с пальцев Хью на его лицо и заметила, что он пытается сдержать усмешку. — Знаю. По всей видимости, он пребывал в весьма вычурном настроении. Однако в его гардеробе водилась и изысканная одежда. У него был еще один камзол из небесно-голубого атласа, который Ричард носил с того же цвета тонкими, как паутинка, шелковыми чулками.
— Изысканно, — поддакнул Хью. Наконец сладив со своим ртом, он с совершенно серьезным выражением передал грушу Джорджине. — Ты такая же модница, как и он? — Хью уставился на ее платье. — На тебе надета довольно милая вещица.
— Вещица? — Она захихикала. — Вещица?
— Платье, — поправил он. — Мне нравится.
— Рукава немного широковаты, — просветила его Джорджина. — И это видишь? — Она указала на кружевную кайму, оторачивающую лиф платья 062ca0. — Я бы вышила его жемчугом, а не кружевом. На фоне тяжелого шелка оно смотрится тонковато.
— А мне нравится лиф. — В голосе Хью послышались плотоядные нотки.
Проследив за его взглядом, Джорджина покраснела. Конечно же, кружевная кайма едва прикрывала грудь.
— Правда? — бросив на него взгляд из-под ресниц, спросила она. — И что тебе в нем нравится?
Он наклонился ближе и прижался к ней ногой.
— Ты снова напрашиваешься на комплименты.
— Да, — беззастенчиво подтвердила она и принялась ждать.
— Мне нравится, как он углубляется спереди. Я не нахожу нужных слов, но это платье призвано восхищать мужчин, — томно прошептал Хью.
Это была опасная игра. И Джорджине не следовало в нее играть. Не стоило даже задумываться о подобном. Однако она ощущала себя немного безрассудной, поэтому, вопреки здравому смыслу, одарила Хью легкой улыбкой.
— Этот лиф мне досаждает… он так низко сидит, что я не могу носить корсет.
— Ах. — От этого приглушенного возгласа по телу Джорджины разлился огонь. Что-то ей подсказывало, что точно такой же звук Хью издает в постели с женщиной.
Не то чтобы она его когда-нибудь слышала… но могла себе представить.
Даже взгляд Хью был куда сокровеннее, чем все отношения Джорджины с мужем.
— В чем дело? — спросил Хью и, опустив руку под стол, втайне от всех переплел ее пальцы со своими.
Она попыталась улыбнуться, но, поняв, что улыбка выйдет в лучшем случае печальная, вернулась к разговору об одежде.
— У моего мужа имелись изумительные халаты из травчатого шелка. Ричарду нравилась эта ткань, но для камзола она казалась слишком вычурной.
— Только не говори, что он приходил в твои покои лишь для того, чтобы вы вдвоем могли посидеть и полюбоваться его халатом.
Уловив в голосе Хью насмешку, Джорджина погрустнела и вырвала руку.
— Ричард был хорошим человеком. Он никогда никого намеренно не обижал и любил одежду так же… ну, так же, как ты любишь лошадей.
Кэролайн, сидевшая во главе стола, поднялась и сказала:
— Леди, извольте проследовать за мной в гостиную.
Хью тоже встал, взял Джорджину под локоть и помог подняться.
— Джентльмены присоединятся к леди в гостиной, — возвестил хозяин.
— Я сделал хороший выбор, верно? — шепнул Хью на ухо Джорджине. — Финчберд — прекрасная партия для Кэролайн.
— Не ты выбрал ей мужа, а она сама!
Гости один за другим покидали столовую. Хью придержал Джорджину, пропуская их вперед.
— Ну уж нет, — возразил он. — Я отказал троим или четверым, прежде чем Финчли удосужился сделать предложение. Он легко мог ее потерять.
— О.
— Разве не помнишь, как сильно ей нравился профиль лорда Сету? Она, вероятно, приняла бы его предложение из-за одного подбородка, и после свадьбы Сету утащил бы ее исследовать Нил или оставил чахнуть дома. Сестренка пришла в ярость, когда я ему отказал. К счастью, неделю спустя Финчли вернулся из деревни и буквально споткнулся о Кэролайн на балу.
— А я и забыла про ее влюбленность в Сету, — задумчиво произнесла Джорджина. Ее мать приняла первое же предложение, сделанное дочери.
Комната опустела. Одним ловким движением Хью прижал Джорджину к стене.
— Кажется, ты склонен мной помыкать, — прошептала она.
— У меня обнаруживаются самые различные склонности, когда речь заходит о тебе, Джорджина.
Его тягучий голос, словно дикий мед, растекся по ее коже, а потом Хью накрыл губы Джорджины своими. Она растворилась в поцелуе, и все тревожные мысли вылетели у нее из головы. Хью целовал ее так, будто узнавал.
— Ты меня и так знаешь, — непроизвольно выдохнула Джорджина.
— М-м-м, — довольно промычал Хью. — Не так хорошо, как хотелось бы. — Он отстранился и посмотрел ей в лицо, кончиком пальца провел по линии брови. — Ты напоминаешь мне Ришелье. Тебе необходимо немного развеяться.