— Я еду не одна, — признала Джорджина, чувствуя, что губы невольно расплываются в глупой улыбке.
Маркиз вскинул бровь.
— Боже мой! Только один джентльмен отказался участвовать в охоте на куропаток. Неужели и ваше имя есть в некоем списке?
— Конечно нет! — Она вскинула подбородок. — Мы ведь друзья детства. Не может быть меня ни в чьем списке.
Финчли улыбнулся ей, и Джорджина в очередной раз подумала, как же повезло ее подруге Кэролайн.
— Согласен. Вы слишком незаурядны, чтобы попасть в общий список, леди Джорджина. Желаю приятного утра. И зная, с кем вы проведете это время, полагаю, что утро выдастся приятным.
Хью уже подумывал вернуться в поместье и вытащить Джорджину из постели, как упомянутая леди неторопливо прошествовала к конюшням.
Она походила на изысканную, ужасно дорогую коробку сластей с развевающимися лентами, кисточками и перьями. Ее прекрасные локоны были уложены в высокую прическу, а сверху красовалась до нелепости маленькая шляпка. Под мышкой Джорджина держала хлыст, а такой тонкой талии Хью в жизни не видел.
Стоило Джорджине подойти к ограждению, как Хью на время забыл все подходящие случаю приветствия.
И лишь когда стала меркнуть ее веселая улыбка, Хью выпалил:
— Джорджи, ты лишила меня дара речи.
И соответственно, на ее губах снова заиграла дерзкая улыбка.
— Это все моя модистка-француженка, — пояснила Джорджина с поразительным отсутствием скромности. — Тебе нравится? — Она повернулась кругом.
За прошедшие десять лет сестры красовались перед Хью множество раз. Он многому научился из таких моментов. Мужчина никогда и ни за что не должен говорить, что лиф слегка тесноват или юбки чуточку коротки. Нельзя указывать, что алый цвет подчеркивает красноту носа, а поперечные полоски не всегда льстят фигуре.
Визитная карточка — похвала. Похвала и только похвала.
Так что Хью открыл было рот, но ничего не произнес. Талия Джорджины была такой узкой, что он мог бы обхватить ее одной рукой. Ему хотелось сорвать белый кружевной шарф, чтобы лицезреть красивую шею. Хью заметил, как мелькнули лодыжки, — они оказались самыми стройными, изящными лодыжками на его памяти.
В общем, ее амазонка вызывала в нем лишь одно единственное желание: подхватить Джорджину на руки, ворваться в конюшню и бросить с размаху на охапку соломы.
Лучше так, хотя за неимением соломы, подойдет и хорошая крепкая стена.
— Хью, тебе не по душе моя новая амазонка? — спросила Джорджина без тени беспокойства, и у Хью закралось чувство, что она точно знала, какое впечатление на него произвела.
— Нет. — Он отвернулся прежде, чем стало бы ясно, насколько это впечатление сказалось на его бриджах. — Я уже оседлал кобылу Кэролайн, Элсбет. Лошадка тебя ждет.
Джорджина подошла к лошади, дерзко покачивая бедрами. Так что Хью подсадил свою спутницу в дамское седло, а сам, не глядя на нее, забрался на Ришелье.
Давая жеребцу усвоить кое-какие правила, Хью потратил несколько минут. Он уже раскусил нрав Ришелье. Другого такого озорного и легкомысленного коня редко встретишь. Он был совсем не злым, но, с другой стороны, любил играть в непослушного коня.
Само собой, удовольствия от прогулки по дороге, ведущей от Финчли-мэнора, хватило, чтобы подвигнуть Ришелье дернуться прочь от пролетающего мимо насекомого, притвориться, что испугался ласточки, взлетевшей с дуба, и вообще вести себя как чувствительное, жизнерадостное животное.
Какое-то время Хью был занят, управляя конем поводьями и голосом, чтобы напомнить Ришелье, кто тут хозяин и что шараханье в сторону и подъем на дыбы не пристали хорошо воспитанной лошади.
Хью даже не глядел на Джорджину, пока они не повернули на проселочную дорогу. Он только что вернул Ришелье на землю после игривой попытки коня коснуться передними копытами облаков, когда увидел, что Джорджина побледнела, как полотно.
— Что случилось? — спросил он, останавливаясь посреди дороги.
Разумеется, Ришелье сразу же различил тревогу в голосе хозяина и перестал баловаться, начал прядать ушами, дабы показать, что внимательно слушает и ждет указаний.
— Ничего, — ответила она с вымученной улыбкой. — Какой же он живой скакун.
— Он просто играет, — пояснил Хью. — Я позволил ему показать свой норов, потому что не желаю сломить его дух. Но видишь, какой он славный парень? Слушается беспрекословно, когда я того требую. Надеюсь, ты не сильно волновалась, когда он встал на дыбы?
— Конечно нет, — заверила его Джорджина.
Однако смотрела прямо перед собой, а он не видел даже ее профиль из-за задорной шляпки с дурацким закрученным пером. Хью направил Ришелье чуть ближе, чтобы суметь достать и сдернуть шляпку. Шпилька для волос упала в грязь на дороге.
— Что ты вытворяешь? — возмутилась Джорджина, щеки заалели от возмущения.
Хью ухмыльнулся.
— За этой вещицей тебя не разглядеть.
— Это не вещица, — раздраженно поправила она, — а шляпка для верховой езды, к тому же самая модная на весь Лондон.
— Ты меня поцелуешь?
— Что?
Он наклонился ближе.
— Поцелуй меня, — приказал Хью, чтобы посмотреть, отзовется ли она на его настойчивость в голосе так же беспрекословно, как и Ришелье.
— Ни за что, — ответила Джорджина с возмущением пожилой матроны. — Мы на открытой со всех сторон дороге. Да и нам нет повода целоваться.
— Вот тут ты ошибаешься, — возразил Хью. — Я как раз подумал, что если ты меня поцелуешь, то я не переброшу эту дурацкую шляпку через вон ту стену.
Джорджина задрала красивый носик.
— Я не из тех, кого можно шантажировать. — И затем добавила: — Если выбросишь мою шляпку, я все расскажу твоей сестре.
В обычные времена это его остановило бы. Хью терпеть не мог, когда его бранили сестры, особенно Кэролайн. Однако ему не хотелось, чтобы Джорджина носила такую модную шляпку, которая придавала ей вид… герцогини. И он все-таки бросил.
Джорджина остановила свою лошадь.
— Кажется, я потеряла свою вещь.
— Неужели? — переспросил безмерно собой довольный Хью.
— Умоляю вас, верните ее мне, — попросила она. И выставила решительно подбородок: точь-в-точь генерал.
Джорджина обратила взор к Хью, и на мгновение он забылся. В утреннем солнечном свете ее глаза стали темно-фиолетовыми в обрамлении длинных загнутых ресниц.
— Джорджи, — потянувшись к ней, хрипло позвал Хью.
Но Джорджина, разумеется, была превосходной наездницей, и ее кобыла осторожно отступила подальше от его протянутой руки.
— Будьте любезны, мою шляпку.
В эту игру могли играть двое, поэтому Хью спешился, привязал Ришелье к столбу, чтобы тот пощипал вдоволь травки, растущей у ограды, затем перемахнул через низкую каменную стену, — туда, где упала шляпка, — и бросился на землю.
Он разлегся на клеверном поле. убыцшу Небо над ним было светло-голубого оттенка. Пчелы, жужжа, перелетали с цветка на цветок. Хью развязал шейный платок и запихнул его в карман сюртука.
Глава 21
Прошло по меньшей мере пять минут, прежде чем Хью услышал шорох, и поверх стены показалась голова Джорджины.
— Я так понимаю, ты упал.
В ее голосе слышалась легкая картавость, которую он помнил еще с той поры, как Джорджи было лет семь или восемь. У нее всегда была склонность скорее толковать жизненные перипетии, чем бросаться в перепалку.
— Давай, присоединяйся, — лениво предложил Хью, даже не делая попытки, как всякий порядочный джентльмен, встать в присутствии леди.
— Ты полагаешь, что заберусь на перелаз и брошусь на землю?
— Ага, — с искренней жизнерадостностью подтвердил он.
— И полагаю, поцелуешь меня потом в чистом поле?
Скорее, он надеялся, что они будут любить друг друга в чистом поле, но рассудил, что неблагоразумно высказать свои чаяния вслух.
— Я бы страстно хотел целовать тебя на каждом встречном поле. Могу я помочь тебе перебраться через стену?