— В компании нужен весельчак, как массовик-затейник.
Но брату было не до шуток, он настроился весьма решительно.
— Вы оба допрыгаетесь! Или ты его турнешь из-за стола, или…
— Он смешной такой… и добрый, — проворковала Камилла и брат, помрачнев, опустил голову.
Мы выпили еще, и Сашка продолжил веселить компанию — он выступал особенно настойчиво, точно и не замечал надутого брата, точно нарочно шел на риск.
— …Ленька знает, я был бедным фотографом. Раз после обильной выпивки еду в троллейбусе и ко мне обращается молодая парочка: «Не могли бы вы нас снять?». А с камерой я не расставался… Я думал, они просто хотят запечатлеть свое счастье, но они привели меня на квартиру, разделись, сказали «снимайте!» и показали много секса. Потом пленку забрали и хорошо заплатили, ха-ха!
— Класс! — чуть не вскрикнула Маша, — она уже напилась и готова была прямо за столом устроить стриптиз.
— Я хотела бы иметь свое фото… обнаженной, — засмеялась Камилла и брат шарахнулся от нее.
— Вы это серьезно? Чем больше женщина раздевается, тем меньше на нее обращают внимание… исчезает тайна.
— Чепуха! — Камилла вздернула плечи и состроила невинные глазки. — Когда я мало на себя надеваю, сбегается пол улицы. Сниматься в одежде так старомодно.
Брат налил себе коньяк, опрокинул рюмку, поперхнулся и в полном расстройстве склонился над столом — наконец до него дошло «королевство» ненаглядной.
А Сашка все нагнетал обстановку, даже нарочно хотел казаться хуже, чем есть на самом деле.
— …Дальше я снимал на пляже нудистов. Отбоя от желающих не было — денежки так и сыпались. А я, не скрою, люблю когда их много. Люблю их тратить, ха-ха!.. Ну вот, потом дал объявление — ну, немного зашифрованное. И что вы думаете? Телефон раскалялся от звонков… Однажды за мной заехали на «мерседесе» и я очутился в шикарной квартире, да… Две пары устроили интим. Денег мне отвалили, еле унес.
— Омерзительно! Замолчите!.. — брат стукнул кулаком по столу — с ним случилась истерика — ясное дело, недостойная взрослого мужчины, но она внушала некоторые опасения.
Наши дамочки притихли; Сашка понял, что переборщил, не предвидел бурную реакцию брата, и красиво закруглился:
— Фотомиры как ничто дают почувствовать время.
Пошатываясь, брат встал из-за стола и я подумал — сейчас огреет Сашку бутылкой, но он зло бросил мне:
— Отойдем!
Мы вышли к гардеробу и он вцепился в мою рубашку.
— Ты негодяй! Весь вечер пошел насмарку! Зачем посадил этого подонка?! Ведь предупреждал — никого не сажай… И Камилла хороша… — он уронил голову и чуть не расплакался от сознания, что потерпел полный крах.
Когда мы вернулись, Сашка галантно распрощался, поцеловав руки наши дамочкам, меня хлопнул по плечу, а перед братом извинился:
— Простите, если сказал что-то не так. У меня бездна недостатков, но, поверьте, совершенно не хотел вас обидеть. Я сильнейшим образом уважаю всех Ленькиных друзей.
Через два дня я встретил его в клубе.
— Этот твой родственничек полный идиот, — начал он, после того, как обнял меня и разлил водку, — трясется над бабами, которые в общем-то так себе… Когда вы с ним отошли, обе сунули свои телефоны. Я не просил, сами дали… Этой самой Камилле я позвонил, она сразу: «Здравствуй, дорогой». Я говорю: «Хочу с тобой встретиться». «Я тоже», — отвечает. «Хочешь, — говорю, — сразу приезжай ко мне, или пойдем в ресторан». «Как ты хочешь, дружочек», — говорит. Короче, она приехала и показала чудеса секса. А сегодня с утра и эта Маша приезжала, показала стриптиз.
Дом на краю оврага
Основной достопримечательностью Грушевки — «района сплошных грешников», как его нарекли горожане, попросту бандитского района, была грязь; приличный запас грязи, как бесформенное студенистое желе, опоясывал покосившиеся дома и сараи; некоторые строения имели критический наклон — их поддерживали балки-подпорки. Ночью пустынный район походил на заброшенное кладбище.
Один из потоков грязи по крутому закоулку стекал в овраг и проходил в двух шагах от дома Хапугиных. Собственно, дом — слишком сильно сказано, это был хозблок, собранный из шпал и крытый неизвестно чем, да еще с выпуклыми, пузатыми окнами, которые деформировались от пожара. В это невзрачное строение никогда не заглядывало солнце, в нем постоянно все трещало по швам, ломалось и падало, воздух был пропитан смесью запахов водки, махорки, уксуса и дегтя; эта густая смесь въелась в мебель и, видимо, проникла на крышу, во всяком случае птицы на нее никогда не садились. Впрочем, на позеленевшей от времени крыше торчали какие-то ядовитые кусты и, возможно, они отпугивали птиц.