- Если бы, Саша. Помнишь, как на станции ты парня спасла? Ашер говорит, из тиши буквально его вытащила. Они бы не успели его до корабля дотащить.
- Помню, но это же он сначала меня спас, - растерялась я. – Хочешь сказать, это он так благодарность свою выражает?
- Не только благодарность. У нас это называется шама эмал.
- Долг жизни, - задумчиво перевожу я. – И как это работает?
- Давай я тебе буду рассказывать, а ты поешь в это время, - протягивает он мне поднос. – Бери, бери, не бойся. Мараиш так старался.
Мы устраиваемся за столом. Я удивленно осматриваю расставленные емкости с едой и напитками. Когда успел? Только что ничего не было, столешница была девственно пуста.
- Шама эмал не имеет срока давности или причин для его отмены. Этот долг необходимо вернуть и желательно не откладывать это надолго. Иначе неудачи начнут преследовать. Каждый раянец об этом знает.
- Я не понимаю, получается мы с Мараишем в расчете. Он спас меня, я спасла его. Разве не так? - пытаюсь говорить с набитым ртом.
- Не так. Ты ведь не раянка была, когда это случилось, поэтому на тебя шама эмал не распространялся в тот момент…
- Погоди, что значит была? А теперь я кто?
- А Тарош тебе ничего не объяснял?
Напрягаю память. Со всей этой чехардой с Олеш и моим статусом Наблюдателя, с Тарошем, понятное дело, мы встречались поздним вечером. А там, естественно, ни о каких серьезных разговорах и речи не было.
- Не успел, - уклончиво отвечаю я.
- Значит, когда вернемся, попроси его рассказать.
- А ты сейчас не можешь? Это как-то с подвеской, что он мне подарил, связано? Все так странно реагировали. Опять какая-то ваша местная особенность, о которой я ничего не знаю?
- Я не владею всей информацией. Тарош лучше все объяснит, - как-то смущенно поясняет он.
- Ну, допустим. Тогда, этот шама эмал. Раньше он не имел ко мне отношения, а сейчас как быть? Что же, бедному Мараишу нужно караулить момент, чтобы меня от смерти спасти? И как долго?
- Что ты, Саша, это было бы слишком… в общем, если такое случается, то, да, считается, что шама эмал выполнен сразу. В остальных случаях, спасенный сам определяет степень своего долга, то, во сколько он оценивает свою жизнь. И посвящает своему служению то время и те средства и силы, которые определит ранее.
- И Мараиш? – в ужасе от такой перспективы, распахиваю глаза.
- Это его выбор.
Как у них все просто. Спасли – отдавай долг и не вздумай от него уклониться.
- А если я откажусь? Не хочу я никого так обременять. Тем более, он на самом деле меня спас тогда. Это несправедливо получается. Договоримся, что у нас взаимозачет произошел по обоюдному согласию.
Дарк хмурит бровит, тяжело вздыхает и припечатывает меня ответом.
- Нет, так нельзя.
На мое кислое выражение лица от этой новости, спокойно замечает.
- Саша, тебе придется привыкать к нашим традициям и устоям. Это очень важно для того, чтобы понять нас и самой стать частью Рая.
- Я понимаю, но это все равно несправедливо как-то по отношению к Мараишу. Ммм… как же вкусно!
Я, наконец, добралась до десерта. Боже, до чего это восхитительно! Мараиш просто волшебник! Даже глаза прикрыла от восторга.
Мысль заиметь личного кондитера показалась мне очень заманчивой. Интересное, однако, хобби у одного из бойцов космического спецназа.
- Дарк, а сколько прошло… - подняла глаза и запнулась от увиденного. Забыла, совсем забыла, как он может в лаву одним своим взглядом окунуть. Секундная пауза и Дарк отводит глаза.
- Извини, - слышу его хриплый голос.
Не поняла. И что это сейчас было? Мы, вроде уже все между собой выяснили. Или не все? Та-ак, хорошо… позже будем с этим разбираться. Вспомнила, что хотела спросить.
- Сколько я проспала? Мы покинули сектор?
- Ты почти сутки спала, - с улыбкой отвечает он. – У меня аук раскалился от вызовов с Рая. Тарош волнуется.
- Я могу… могу с ним сейчас поговорить? – сердце ускорило свой ритм.
- Можешь. И лучше сделать это быстрее. Он мне каждые полцикла аукает.
Разговор дался мне тяжелее, чем я предполагала. Видеть любимого и не иметь возможности к нему даже просто прикоснуться - непростое испытание. В начале, мы просто долго молчим, впитывая друг друга через взгляды. Жадно ощупываем один другого глазами, желая удостовериться до конца, что все это не сон. Мне кажется, Тар даже не моргает при этом. Я улыбаюсь сквозь слезы. Ничего не могу с собой поделать. Соленая влага прорывается через заслон ресниц и прочерчивает на щеках мокрые дорожки.
- Сердечко…
- Тар, я… - начинаем говорить одновременно, сбиваемся и опять замолкаем.
Потом будут торопливые признания, бесконечные взаимные вопросы и долгое-долгое прощание. В нас говорит страх. Страх оборвать зрительный контакт, словно если мы сейчас отключим связь, то потеряем друг друга навсегда.