От ужаса ноги подкосились, снова дёрнув за круглую ручку, я заколотила руками по деревянной двери склепа.
— Трандуил!
Имя эльфа слетело с губ вместе с жалобным всхлипом, но кроме отозвавшихся хриплым карканьем ворон меня никто не услышал.
— Трандуил!
========== Глава 17. От легких наркотиков переходим к тяжёлым последствиям ==========
Ещё одна попытка дёрнуть дверь на себя не увенчалась успехом, а шум всё нарастал, и спрятаться от него было совершенно некуда. Разве что за ствол ближайшей акации, но стоило сделать шаг, как глаза ослепил яркий свет. Это было последней каплей, после которой головокружение и падение в снег показались чем-то обжигающе-холодным и нереальным — сознание отказывалось воспринимать происходящее. Остался только инстинкт самосохранения, который заставил ударить по сильным рукам, которые резко потянули вверх.
— Отпусти! — захлёбываясь слезами, я попыталась увернуться от того, кто наверняка попытается утащить меня в свою могилу. Слишком много желающих в истлевших гробах, а глупая живая девчонка на всё кладбище одна. — Отпусти, Вий проклятый!
— Умерь свой пыл, Гоголя не здесь хоронили!
Слишком знакомый гневный голос заставил прекратить сопротивление и взглянуть на того, кто уже умудрился скрутить меня, как ребёнка. От злости, что полыхала в изумрудных глазах Владыки, разболелся желудок, и накатила новая волна паники. Кто там хотел утащить меня в свою уютную могилку? Я уже согласна! Только бы подальше отсюда! Только бы не огрести королевских звездюлей! Чёрт, как же слепят фары его Ламборджини. Так, конечно, можно распугать всех покойников вместе с последним, только мне от этого не легче.
— Что ты здесь делаешь?
— Молюсь… — икнув то ли от холода, то ли от его рыка, то ли от того и другого вместе взятого, я попыталась высвободиться и принять достойную позу, но получилось не слишком хорошо. А точнее, никак не получилось. Потому что промёрзшие ноги совершенно не слушались, да и усиливающийся туман в голове мешал связно думать. — Трандуил, мне плохо…
— Вижу. Что ты пила?
— Твою кровь.
Знаю, шутить совсем не время и не место, к тому же, судя по сорвавшимся с королевских губ изысканным ругательством, незамысловатый юмор он оценил, и теперь мне точно не сдобровать. А что благоразумные девушки делают в самых ужасных обстоятельствах? Правильно, падают в обморок. Мне даже притворяться не пришлось, потому что голова снова закружилась, и только руки Трандуила спасли от повторного приземления в снег.
Я едва ли чётко помнила, как он усадил меня в автомобиль, который совершенно свободно проехал через стену склепа, что ещё минуту назад была неприступной, а затем понёс во дворец, ни слова не сказав опешившей Зинаиде. Браниться Его Величество начал лишь когда, миновав коридоры и Зал, попал в свою спальню, но и это не смогло вырвать меня из навалившегося оцепенения. Мне было настолько тошно и муторно от всего пережитого за вечер: страха потерять его из-за нелепой размолвки и того ужаса, который пришлось испытать на ночном кладбище среди засыпанных снегом покосившихся крестов, что слова эльфа просто проскальзывали мимо ушей. Пусть говорит и делает, что хочет, лишь бы только рядом был. К тому же, тело так окоченело на морозе, что теперь по коже бежали отвратительно-колкие мурашки, и в ответ на злые слова Трандуила с губ сорвался только жалобный стон. Собственно, он и отвлёк Его Величество от страстного монолога, из которого я не разобрала ни слова, и уж тем более в своём одурманивающем коконе оцепенения никак не ожидала, что он, поставив, наконец, меня на ноги, снимет куртку и затем, как нашкодившего котёнка, потащит в ванную.
— Разве так одеваются на праздник порядочные эллет?
— А кто сказал, что я порядочная? — даже приглушенный мягкий свет бил по глазам, заставляя ещё больше путаться в словах заплетающийся язык. — Да рядом с вами любая девственница начнёт вести себя как…
— Что это за вульгарные штучки? — ох, мне стало совсем не до попыток оправдываться и шутить, когда ладони Трандуила оказались под шёлковым подолом платья, и он одним резким движением стянул с меня колготки, а затем, заставляя приподнять ноги, и ботфорты прямо вместе с ними. Было ужасно больно, словно кожу наживую содрал, но мой жалобный писк был благополучно пропущен мимо длинных ушей. — Если я ещё раз на тебе подобное увижу…
— То что? — не веря своим глазам, я наблюдала, как он со злостью запустил многострадальную обувь в самый дальний угол, но это было только начало. Не церемонясь и секунды, Трандуил взялся за лиф моего платья и рванул с такой силой, что ткань, громко треснув, разошлась пополам. — Вы имеете представление, сколько оно стоило? Я же…
— А ты имеешь представление о том, как бесценно моё терпение? — от его рыка стало по-настоящему страшно, и было уже не важно, куда полетят обрывки некогда красивого наряда, лишь бы он меня саму так же в клочья не разорвал. — В какой это миг ты решила, что можешь оставить меня одного и идти отплясывать с этим щеглом?
— Это вы меня оставили! Взяли и уехали! Что я должна была думать?
— Никуда я не уехал! — на удивление аккуратно сняв с моих ушей кофры, Трандуил подтолкнул меня к ванне, которая внушала уважение своими грандиозными размерами. — Мне нужно было перегнать автомобиль с задней парковки, чтобы увезти тебя оттуда, пока не опозорилась ещё больше!
— Ничего я не…
— Поговори у меня! — не церемонясь, он поднял меня, переставляя через высокий бортик, и, не отпуская, собственноручно начал смывать косметику с моего лица. Это было настолько унизительно, что перехватило дыхание. Горячая вода затекла прямо в рот, но, как говорится, нет предела человеческим страданиям: умывания Трандуилу показалось мало и не обошлось без обжигающего душа, от которого стало настолько дурно, что я снова чуть не лишилась чувств. Боль в продрогшем до костей теле была просто невыносимая, к тому же в глаза от усердного намыливания волос попала пена, а шампунь «без слёз», похоже, был у Владыки не в чести.
— Изверг!
Меня буквально колотило от злости и обиды, когда он вручил мне большое полотенце и демонстративно отвернулся, позволяя завернуться в него, освободившись от мокрого белья.
— Тиран!
— Напомнишь, в какой момент у тебя появилось право голоса?
— Что?
Опешив, я во все глаза уставилась на жениха, который, и не подумав объясниться, подхватил меня на руки и понёс в спальню, где на кровати устроил настоящее гнездо из одеяла, в котором было достаточно тепло, чтобы согреться, и трясло меня теперь только от злости и обиды.
— Ваше Величество, скажите, а эльфы действительно ничем не болеют? — всё ещё продолжая подрагивать, я следила за тем, как он направился к шкафу и вытащил из него сложенные стопкой вещи. — Или казусы всё-таки иногда случаются?
— Боишься простудиться? — холодно поинтересовался Трандуил, направляясь обратно в ванную комнату. — Аспирин тебе больше не понадобится.
— Да нет, меня больше душевные болезни волнуют. Например, мания величия. Надеюсь, она не заразная?
От недоброго взгляда зелёных глаз вновь пробрала дрожь, и пришлось спешно накрываться одеялом с головой, но и так не удалось укрыться от многообещающей фразы Короля:
— Погоди пару минут, и я тебя вылечу.
Точно, и меня вылечит. От всего хаоса, что творится в голове, разом. Мне уже начинать бояться или как? Надеюсь, в его процедурах врачевания нет никакого мракобесия, мне и сегодняшней прогулки по кладбищу выше крыши.
Решив, что Трандуила бояться — замуж не ходить, я всё же убрала с лица край одеяла и, уютно устроившись в его постели, попыталась здраво оценить происходящее. Что ни говори, а День Святого Валентина мы отметили знатно. Наверное, не каждая пара так зажигает по праздникам, но мы ведь особенные, мы ведь эльфы, людям и не снилось. В какой момент я, спрашивается, полностью сжилась с мыслью, что тоже эльф? А вот, Феанор его знает, но может лучше искать пути отступления, пока жених принимает душ и переодевается в сухую одежду, вместо того, чтобы лежать тут и пытаться понять, кто из нас больше виноват? По факту-то, конечно, я. Кто бы сомневался? Но с учётом того, что мне лет поменьше, чем великовозрастному Владыке, то спрос по-любому с него.