— А я себя чувствую ненужной! И мне больно! — выдохнула я в ответ. И мне действительно было больно. И не только от колючего взгляда изумрудных глаз. — Очень! Учти, я буду бороться, пока ты не перестанешь меня игнорировать.
— Это всё людские нравы. Вы стали отвратительно испорчены. Чего я ожидал, когда ты в этом росла?
— Вот уж интересно! — нет, он в самом деле серьёзно сейчас? — А кого Валар покарали за чрезмерную любовь к флюидам?
— Сейчас это не имеет никакого значения, — остановившись напротив меня, Трандуил прикоснулся пальцами к вискам, словно у него разыгралась дикая мигрень. — Никакого.
— Ещё как имеет, — вспыхнув от того, что приходится обсуждать с ним подобные темы, я отвернулась к зашторенному окну. — Похоже, прежде ничьё целомудрие не волновало тебя так, как моё.
— Ты — моя невеста, а не забава для плотских утех! Разве не чувствуешь разницу?
— А что ты сделал, чтобы я её почувствовала? Пока мне кажется, что они были дороже, чем проездной билет.
Ощущая, как сердце, а вместе с ним и тело сковывает холод, я отвернулась, сильнее закутываясь в одеяло. Дальнейший разговор был бессмыслен, Трандуил всё равно будет поступать так, как считает нужным: наступит на горло любым своим порывам, как он это уже сделал, а мне остаётся только напрасно надеяться на то, что в будущем что-то изменится. Напрасно, потому что вряд ли хоть что-то способно его изменить.
Где-то возле дверей раздались едва слышные шаги и погас свет. Наверное, будет сидеть в Зале, как на Новый Год. Вероятно, в компании бутылки вина. Или двух.
— Ты ошибаешься.
Когда матрас прогнулся под весом эльфа, я невольно вздрогнула, совсем не ожидая его прикосновения и того властного порыва, с которым он сжал меня в своих объятиях. Нежность, с которой он поцеловал мои губы, окутывающая нас темнота — они возрождали, возвращали ускользнувшую было сказку, и было так хорошо, словно согрел невидимый огонь, шедший от длинных пальцев, сильных рук, самого сердца.
— Не торопись, это время нужно не мне одному, это нужно нам обоим, — накрыв нас моим одеялом, Трандуил теснее прижал меня к своей груди, заставляя с новой силой ощутить, как сильно я его люблю. — Научись жить, не забывая, что впереди у тебя эльфийская жизнь, а не человеческая. Мы всё успеем.
— Только больше не отталкивай меня.
— Не буду.
Та ночь была первой, которую я провела, забывшись крепким сном в его объятиях. А наутро мы вместе жарили каштаны, пили крепкий кофе, решали, в чём мне ехать в магазин за одеждой взамен испорченного платья, и целовались. Целовались как обычные влюблённые, а не как хладнокровные эльфы. Мой Владыка не обманул меня, он действительно старался быть ближе и мягче. Пусть не всегда получалось, но впереди у нас много дней, чтобы научиться искусству ценить и понимать друг друга. И синдарину. Разумеется.
Комментарий к Глава 17. От легких наркотиков переходим к тяжёлым последствиям
С днём Св. Валентина) https://vk.com/doc-118071311_459366287
========== Глава 18. Маленький принц ==========
В ту февральскую ночь, когда Трандуил просил меня не торопиться, он, несомненно, был прав, но это касалось только нас двоих, а вот остальная моя жизнь — она неслась бурным потоком, и лишь в июне я вдруг поняла, как сильно хочу остановить её, заставить замереть хоть ненадолго. Это случилось в тот день, когда мы забирали из роддома маму. Если до этого, несмотря на её округлившуюся фигуру вкупе с покупкой пелёнок и распашонок, я едва ли осознавала важность того события, которое должно вот-вот произойти, то теперь, глядя на новорожденного брата, почувствовала, как замерло, пропустив удар, сердце.
Обычно скупой на эмоции папа не скрывал слёз радости, мама смеялась, прижимая к груди драгоценный свёрток, фотограф суетился на ступенях роддома, стараясь расставить щедрых на добрые пожелания и шутки родственников для удачного снимка, а я внезапно с невероятной яркостью вспомнила, как в детстве мечтала, чтобы родители подарили мне братика или сестричку. Как представляла, что буду помогать маме купать и пеленать малыша, а потом он подрастёт, и мы будем вместе сбегать во двор, чтобы поиграть в песочнице и на детской площадке. Эти несбывшиеся детские мечты давно позабылись, и вот теперь у меня появился маленький брат — рыжий, как июньское солнце, Даня, а времени, чтобы узнать друг друга, у нас было так мучительно мало, что от боли дрожали губы. Но нельзя, нельзя плакать в один из самых счастливых для нашей семьи дней. И даже позже, помогая маме гладить пелёнки, стерилизовать соски и менять бесконечные памперсы, тоже нельзя.
Первые недели после родов она быстро уставала, поэтому, выпросив у Фёдора Олеговича отпуск, я старалась всё время быть рядом и почти не выходила из дома. Конечно, начальник не слишком обрадовался тому, что его лучший дизайнер по интерьерам в самый разгар строительного сезона запросила передышку. Поэтому всё равно приходилось делать эскизы и чертежи, которые потом отвозили в офис. Однако, несмотря на нагрузку, это позволило мне взять на себя кухню и помогать укачивать Даню, который, опровергая распространённое мнение о том, что младенцы больше спят, чем бодрствуют, предпочитал заниматься этими процессами с точностью до наоборот. Его серо-голубые глаза всегда полнились любопытством, густые светлые ресницы были как лучики, а на крохотном носике можно было различить несколько проступивших светлых веснушек. Такой маленький, он уже умел проявлять характер — в течение пары минут разматывать пелёнки и громким плачем добиваться, чтобы его взяли на руки — лежать в манежике и наблюдать за подвесными яркими лошадками ему было определённо скучно.
— Олеся, ты его совсем избалуешь, — пожурила заканчивавшая гладить белье мама, когда, отложив линейку с карандашами и чертёж, я поднялась, чтобы взять из кроватки захныкавшего брата. — Вот привыкнет всё время быть в центре внимания, и что тогда?
— Будет королём, — стоило коснуться губами волос довольного Дани, как он тут же забавно засопел, словно хотел сказать: «Вот так и нужно со мной обращаться, и никак иначе». — Вы же сами с папой с ним постоянно нянчитесь.
— Нянчимся, и с тобой нянчились, — её родное красивое лицо осветила мягкая улыбка, а от прозвучавших слов больно кольнуло в сердце. — Избаловали тебя так, что отказывалась спать, если не брали с собой в постель. Отучать потом было трудно, только к трём годам получилось.
— Но ведь получилось?
— Скоро выйдешь замуж, сделает тебе Толик ребёночка, тогда поймёшь, что по ночам ему лучше спать в колыбели, — убирая гладильную доску, мама, кажется, даже не заметила, как, зажмурившись, я прижалась носом к мягким кудряшкам притихшего Дани, вдыхая его сладкий молочный запах. Мне уже приходили в голову мысли, которые нужно было прятать как можно дальше от моего жениха. Сомневаюсь, чтобы они ему понравились. Вряд ли Трандуил хочет ещё детей кроме Леголаса. И с моим мнением он, конечно, считаться не станет. — Вы уже решили, когда будете подавать заявление?
— Да, конечно, — подобный вопрос не мог застать врасплох, потому что мой Владыка считал дни и, разумеется, уже известил меня, когда, соблюдая человеческие свадебные обычаи, мы отправимся подавать документы во Дворец бракосочетания. Гораздо труднее было подавить в себе страх никогда не стать матерью, не выносить своё дитя, не прижать его к груди. Возможно, брат — это единственный младенец, которого мне отведено судьбой качать на руках. Кто знает, рожают ли вообще в блаженном Валиноре, или время там для всех застывает, как в православном раю? От нахлынувшей боли подкосились ноги и, чтобы скрыть это, пришлось спешно опуститься в кресло и устраивать весело агукнувшего Даню в лодочке из рук. Такова цена. Я согласилась на неё за право быть рядом с любимым, и я расплачусь сполна. Только лучше не думать сейчас о том, что ждёт после. — Через неделю после крестин, в середине сентября.
— Сколько же у нас дел впереди, — всплеснула мама руками, однако её карие глаза довольно сверкнули. — В церковь много народу звать не будем, не положено, а вот свадьба это дело большое, как бы управиться и ничего не упустить. Ну, да не беда, баба Лида поможет с невестками, они стольких девиц уже замуж выдали, что хоть своё свадебное агентство открывай.