16.00
В желтом тумане опять появились коридоры.
— А чего ты там испугалась? — спросил Мальчик Первую Девочку.
— Ничего не испугалась.
— Мы видели, — сказала Вторая.
— Как-то неприятно стало, но только чуть-чуть. Как будто паук пополз по руке.
— Ты слишком близко приблизилась к тем муравьям.
— Давайте вернемся домой, — снова предложила Первая Девочка.
Ее подруга остановилась.
— Для тебя это важно?
— Да, мне здесь не нравится.
Вторая достала свою монетку, подбросила и ловко поймала.
— Я продолжаю идти, — объявила она, глянув на монету.
Такой способ решать вопросы почему-то показался всем достаточно убедительным, и желтые дети двинулись дальше. На стенах призрачных коридоров возникали и исчезали математические выражения.
— Это формулы? — спросила Вторая Девочка, с недоверием.
— Символы другие, но это явно формулы, — ответил Мальчик, — я уже видел похожие.
— Ты здесь первый раз, как и мы, — возмутилась его обманом Первая.
— Я был в другой галерее.
— Один?
— Да, и совсем немного.
— Тоже Кантарион помог попасть?
— Да, и нам очень повезло, что он дал обет во всем помогать ученикам.
— Он, наверное, не ожидал, — засмеялась Вторая Девочка, — что его будут просить о нарушении правил школы.
Они двигались вперед, продолжая разрывать и уничтожать мировые линии, уже совсем не обращая на них внимание.
***
После того как белое облако рассеялось, Клим оказался в коридоре своей школы. Он брел вперед, находясь еще под впечатлением от увиденного. И по своему обыкновению, юноша стал фантазировать о том, как мог бы проявить себя. И только сейчас подобрались нужные и точные слова. Воображение перенесло его обратно в палаты князя. Там он выступал очень убедительно:
— Россия со столицей в Киеве продемонстрировала свою готовность меняться, приняв православие. Россия со столицей в Москве изменится, приняв имперский опыт Золотой Орды. Следующая столица станет центром принятия опыта западноевропейского. И вам нужно будет обосновать еще одну столицу, чтобы впитать в себя опыт дальневосточной цивилизации тоже.
Так уверенно говорил Клим в палатах, пока из этих грез его не вывела Лиза, с которой они чуть не столкнулись в коридоре.
— Что это было? — задала вопрос Лиза.
— Не знаю, — честно ответил Клим, который еще не пришел в себя после видения, и даже не знал, о чем девушка спрашивает.
— Я ничего не понимаю. Я хочу домой. Мамы нет в телефоне.
— Считай, что все это — игра. И нужно победить.
— Может нам все это кажется, — спросила девушка.
— Может быть.
— Я иду домой, — решительно сказала Лиза.
Клим не видел в рассуждениях Лизы последовательности и логичности, но она никогда и не отличалась этими качествами. Галина Петровна часто иронизировала над умозаключениями своей внучки, но признавала, что та почти всегда делала правильный выбор, опираясь на совершенно непоследовательные рассуждения. Поэтому Клим не возражал.
— Антонина Васильевна, можно выйти? — громко спросила девушка.
— А кто вас держит? — ответил голос сверху.
Они пошли по направлению к главной лестнице. И когда уже подходили к ней, услышали голоса Гунары и Чинтуку, которые становились все громче и громче.
— Помоги нам, — говорил человек-муравей.
— Не заставляй меня выбирать.
— Можешь не помогать, но и не мешай событиям следовать естественным путем.
— А если моя помощь им и есть следование естественному пути?
— Это не твой мир, поэтому ничего естественного в твоих действиях ради него нет.
— Но и не твой тоже, — возразила Гунару.
— Так я с ним ничего и не делаю. И ты не делай. Тогда будет по-честному.
Клим и Лиза повернули за угол и увидели разговаривающих.
— Вот и твои новые друзья, — сказал Чинтуку.
— Не мешай мне спасать этот мир, свой я уже не спасу, — твердо произнесла Гунара, заканчивая разговор.
— Не я его разрушаю. И вместо него может возникнуть новый мир — лучший. И для тебя тоже. Подумай. Где твоя любимая логика?
Гунара, мельком взглянув на молодых людей, вышла на лестницу и стала по ней подниматься.
Чинтуку тоже посмотрел на Лизу с Климом, и произнес:
— Интересная у человечества история. А ваша Россия — самая молодая цивилизация, с синдромом младшего сына, отчаянного и не рационального, который все время пытается что-то доказать остальным членам семьи и заслужить у них признание, и который любит называть себя старшим братом. Как я понял.