– Направо, – решил Стас, отчасти оттого, что не хотел признавать ее правоту. Ему только сейчас вспомнилось это «Скобянино, 3 км», хотя, судя по одометру, они проехали уже не меньше пяти. В любом случае, кроме Скобянино, деревень в округе больше не было, а значит, любая дорога должна была вывести туда.
В конце концов ей там понравится, решил Стас. Она еще спасибо скажет. Чистый воздух никому никогда не вредил, как и домашняя еда, а загореть на речке можно не хуже, чем на заграничных пляжах, – никто потом и не отличит.
Что-то показалось впереди. Над дорогой возвышалась словно бы темная буква «П». Подъехав ближе, они увидели сложенные из старых бревен ворота, увенчанные огромным засохшим цветком, напоминающим соцветие подсолнуха.
– Мило, – сказала Алена, когда они проезжали в ворота. Меж деревьев показались первые дома – низкие, словно вдавленные в землю. Никаких заборов, покосившиеся ставни висели как попало и кое-где вообще отвалились, гнилые сараи опасно кренились, опираясь друг на друга. Плотная, почти осязаемая тишина стояла в воздухе, нарушаемая лишь шумом мотора. Место выглядело заброшенным.
Стас остановил машину и заглушил двигатель.
– Приехали? – Алена брезгливо глянула на ближайший дом – почерневшую гнилую хибару с заколоченными ставнями.
– Нет. Это не Скобянино, – Стас снова глянул на навигатор.
– Слава богу, – язвительно сказала она, вытирая глаза. – Я уж думала, нам придется в этой дыре…
Стас все смотрел на экранчик. Теперь там было изображено кольцо – дорога нигде не начиналась и нигде не заканчивалась.
– Надо найти местных и узнать дорогу, – услышал он собственный голос.
– Пойди, спроси, – Алена повела рукой в сторону домов. – Стас, тут никого нет! Сам послушай!
Она была права. Через опущенные боковые окна джипа не долетало никаких звуков – ни лая собак, ни коровьего мычания, ни отдаленных человеческих голосов. Ни струйки дыма не поднималось над деревней.
Отстегнув ремень безопасности, Стас открыл дверь:
– Я пройдусь по улице и посмотрю. Мне осточертело сидеть.
– Сам виноват! – крикнула она ему вслед. – Осел упрямый.
Какого черта он вообще с ней связался? Симпатичная мордашка, стройные ножки – но боже ж ты мой… это нытье просто бесило его.
Колея порядком заросла, местами превращаясь из дороги в тропинку. Под ногами чавкала грязь, мгновенно перепачкавшая его белые кроссовки. Остро пахло гниющим деревом и свежей травой.
Первые два дома оказались намертво заколочены. Стас удивленно рассматривал тонкие деревянные заклепки, держащие доски вместо гвоздей, и неуклюжие навесные шарниры из черного дерева.
Что-то скрипнуло слева – едва слышно, но он замер, затаив дыхание, даже не осознавая до конца, чего так испугался.
На крыльце соседнего дома сидел дед, пристально глядя на Стаса глубоко посаженными темными глазами. В своей серой одежде он почти сливался со стеной – неудивительно, что Стас не сразу его увидел.
– Добрый день!
Стас двинулся к нему, обходя заросли крапивы. Старик сидел неподвижно – копна седых волос разметалась по узким плечам, рот прятался в густой бороде, глаза смотрели въедливо и настороженно.
– Вы не подскажете, как проехать до Скобянино?
Дед с полминуты рассматривал Стаса и, когда тот уже решил, что старик глух, медленно покачал головой. Сзади хлопнула дверь «тойоты» – Алена направилась к ним, оставив автомобиль.
– Мы заблудились! Кто-нибудь здесь сможет подсказать нам дорогу? – громко спросил Стас. – Где все люди?
– На празднике усе, – проскрипел дед. Голос у него был надтреснутый, как сухая палка, словно старик много лет не открывал рот.
Подошла Алена, неодобрительно глядя на аборигена.
– На каком празднике? – не понял Стас.
Старик медленно поднялся, закряхтел, выпрямив спину, и отвернулся от них. Стас и Алена переглянулись.
– Подождите, где праздник-то? – спросил Стас.
Дед отворил просевшую дверь и махнул рукой:
– Ходи.
– Что?
– Ходи, – повернувшись, старик скрылся в дверях.
– Я за ним не пойду, – решительно сказала Алена. – Может, нам просто вернуться и…
Но Стас уже шагнул следом. В темных сенях пахло сыростью и засушенными травами. Несколько веников висели под потолком, опутанные паутиной, а вдоль стены тянулась скамейка, наполовину вросшая в земляной пол. Не разуваясь, дед прошел в следующую дверь, и Стас последовал за ним.
Внутри царил полумрак; в дальнем углу серела грубо сложенная печь, а прямо напротив входа застыл деревянный истукан, вырезанный из большого полена. Огромные плошки-глаза неотрывно таращились на остановившегося в дверях Стаса.