Катю. Задрал футболку, стал стягивать шорты, пристраиваясь между бедер своей разбухшей ширинкой. Сара закричала. Она дергалась, стонала, и это возбуждало еще сильнее. Жидкий металл просился наружу, но я не хотел ее убивать. Сперва нужно было поразвлечься.
Пока я возился с шортами, ей удалось схватить кружку. Сара плеснула на меня кипятком и размозжила керамическую склянку о голову. Вспышки боли прошлись по черепу, лицу, по обожженной шее. Сара пнула меня в пах, и я сполз на пол.
– Мудак озабоченный! У меня сосед опер, сейчас тебя быстро куда надо отвезут!
Она вопила, угрожала, оскорбляла. И плакала. Я поднял на нее глаза, потом медленно встал сам.
– Не вздумай подходить! Вали отсюда!
На ковре темнело пятно, под диван забились осколки кружки. На балконе никого не было.
– С-сука, – процедил я сквозь зубы.
– В кого ты (обратился)
превратился, вообще? Выглядишь как бомж! Что это на джинсах, кровь? Кровь, да? А мылся ты когда последний раз? Вали давай отсюда!
Я мог бы убить ее, а потом сделать с телом все что угодно. Я мог бы попробовать на нем паяльную лампу. Мог бы оторвать нижнюю челюсть. Мог бы…
Но я извинился и молча убрался вон. Все-таки это была
(мразь, динамо, недотрога сраная)
моя Катя. Голова потяжелела на целую тонну, из носа потекла кровь. Я видел только черноту, сквозь которую неохотно проступали контуры реального мира. Если бы не идущие по пятам люди с песьими головами, сил добраться до дома у меня вряд ли бы хватило.
Пришел в себя я только после обеда. Спал прямо в одежде, как какой-нибудь Марти Макфлай. Чудовищно болела голова. Я проглотил пару таблеток и попробовал поесть, но, кроме дюжины разваренных пельменей, ничего не полезло. Посмотрел на
(выглядишь как бомж)
свое отражение и набрал ванну. Бросил одежду в стирку и погрузился в горячую воду.
Ранка на ладони запеклась и чесалась. Раньше она казалась простой царапиной, но теперь выглядела куда серьезней. Я ковырнул ее, и вода чуть окрасилась. Поднял руку и убедился, что по ней тонкой струйкой стекает кровь. Дотянулся до пузырька одеколона на раковине и прижег ранку. Защипало. Наконец я растянулся в ванне и попытался расслабиться.
Запахло сыростью, гнилью. Я открыл глаза и вновь увидел кровь. Целую ванну крови. Я лежал в вязкой красной мерзости, за которой не мог разглядеть собственное тело. К горлу подкатила тошнота, сердце ухнуло куда-то вниз. Ладонь горела огнем. Я дернулся, попытался опереться на бортик ванны, но рука соскользнула. Ноги проехались по дну, будто оно обмазано слизью, и я с головой ушел под
(собственную кровь)
воду. Красный морок поглотил меня, размыл границы чугунного корыта, уничтожил их. Я пробовал всплыть, дышать, но лишь наглотался жижи, и меня вывернуло. Там что-то было, на глубине. Сквозь багровую толщу пробивались изувеченные мертвецы, ко мне несло части тел, куски мяса, осколки костей… А гораздо ниже, во тьме, откуда тянуло холодом океанского дна, проступали контуры исполинской пасти.
Я вывалился из ванны, как младенец из материнской утробы. В ушах громыхали тамтамы, в глазах полыхали алые огни. Капли стекали на полотенце, на пол, изо рта толчками выходила кровавая рвота. Я отполз к двери, выбрался в коридор и отдышался. Возвращалось нормальное зрение.
– С легким паром, молодой человек! Демьян вас уже заждался. Ну что, как говорится, пора и честь знать? Демьян придумал для вас отличную роль!
Он вышел из кухни в том же потертом костюме с заплатками на локтях. Старый, нелепый и веселый. Я съежился у стены, прикрывая срам, обтирая кровь с лица.
– Ч-что?
– Что-что, пора переходить, так сказать, к самому интересному. Демьян полностью выполнил свои обязательства, теперь ваш черед. Все ведь зафиксировано, помните? Договор, заверенный кровью, это не какая-то там филькина грамота.
Демьян подошел, выудил из внутреннего кармана пиджака договор и показал мне.
– Подпись узнаете? А кровь? Впрочем, в крови вы и не должны разбираться, но уж поверьте Демьяну, который на скупке душ собаку съел. Вы ведь любите собак, молодой человек?
– Я просто… просто смотрел кино.
– Все верно. Вы просто смотрели кино. Кино, которое никто и никогда больше не увидит. Это дорогого стоит, согласитесь?
Я судорожно мотал головой из стороны в сторону, отползая к своей комнате.
– Ох, бросьте, это был риторический вопрос. Вы посетили три положенных по договору сеанса. Заглянули в нашу маленькую потустороннюю киностудию. – Он улыбнулся. – Теперь ваша душа переходит в собственность Демьяна и будет использована для создания новых фильмов. Да что там – вы сами станете героем одного из них!