У Герберта закружилась голова. Промелькнула мысль, что хорошо бы сейчас просто потерять сознание, но вслед за ней пришла еще одна, холодная и реальная. Такой роскоши, как беспамятство, ему не видать.
— Но мы же не хотим испортить все зубы, верно? — продолжал Мортон. — У вас могут быть и годные экземпляры. Вот этот замечательный набор зубных зубил позволит нам вырубить любой образец вместе с корнями напрямую из десен. К ним и молоточек идет в комплекте, видите? Не правда ли, изящный? Зубило — мощный инструмент. Снизу мы можем пробить кость до канала нижней челюсти и залезть в подбородочное отверстие. А сверху — и того интересней, там и большую нёбную артерию можно продырявить, и в околоушной проток попасть. И даже перфорировать, а то и вовсе прошибить насквозь верхнечелюстной синус или, говоря иначе, гайморову пазуху.
Герберт пытался перестать слушать, но не мог. Каждое слово затягивало, каждое — отдавалось холодком где-то внутри. И лишь одна мысль пробивала его насквозь. Мысль о том, сколько шансов повеситься он упустил. Он хотел сделать это после каждого протрезвления, но так и не решился. И вот она — расплата.
— А это — моя гордость. — Мортон взял в руки небольшую коробочку с длинным заостренным штырем и заводным ключом. — Зубной бор на пружинном механизме. Завода хватает на две минуты. Представляете — целых две минуты зазубренный кончик вращается и вгрызается вам в кость. Две минуты ада — а после заводим, и все повторяется заново. Это вам не старые ручные модели, от которых на пальцах оставались мозоли.
Полковник растянул покалеченные губы, и они сложились в подобие жутковатой улыбки. Перехватил взгляд Герберта и, словно спохватившись, потянулся еще к одному инструменту.
— Ах да. Вы же не подумали, в самом деле, что мы ограничимся только зубами? Вот, взгляните, — эта штука называется секатор языка. Захватываем цепочкой участок мягкой ткани, затягиваем вот этим винтом — и отсекаем кусочек за кусочком. Можно использовать не только на языке — губы, щеки — этому малышу все под силу. Что скажете?
Герберт ощутил, как внизу живота нарастает резь.
— Да не молчите вы. Пока язык еще цел, используйте его. Как вам моя коллекция? Нравится? Ну что, приступаем? Готовы?
— Нет… Пожалуйста… — Вместо голоса у него получился лишь тихий свистящий шепот.
— Нет? — Мортон сделал удивленное лицо, но глаза оставались холодными, злыми. — Мне казалось, вам будет интересно сравнить свои методы с моими. Ведь мы с вами почти коллеги, не так ли?
Герберт вдруг увидел, что последними в ряду инструментов лежат знакомые ему плоскогубцы — точь-в-точь такие, как у него были в Бельгии. И — тут его сердце пропустило удар — нож. Нож с инициалами «Г» и «О».
— Впрочем, — полковник перехватил его взгляд, — мы можем забыть старые обиды. Всего этого можно избежать, если…
— Если что?! — почти выкрикнул Герберт. — Что нужно сделать, скажите!
— Сущие пустяки. Вы знаете, где ваша дочь?
— Элис?.. — Герберт задохнулся от этого имени. — Разве она жива?
— Жива и здорова. Росла у меня и была всем обеспечена. Ей сейчас семнадцать. И, представьте себе, у нее отличные молодые зубы.
Герберта будто вновь окунули в ледяную воду.
— Зубы? — переспросил он.
— Здоровые и крепкие зубы. Раз уж вы не знаете, где мои зубы, и не хотите, чтобы я забрал ваши, то отдайте мне зубы Элис.
— Боже… — выдохнул Герберт.
— Вы ее отец. Вы имеете право передать мне в собственность ее зубы. Подпишите дарственную, у меня все готово. — Он достал лист бумаги, испещренный ровными чернильными строчками. — Подпишите — и уйдете отсюда, сохранив все свои зубы.
— Боже мой…
— Ну или я отпущу ее, и продолжим с вами. — Он взял в руки «пеликан», ослабил винт, прищурился, вымеряя расстояние между кончиками инструмента. — Что вы выбираете?
Герберт зажмурился.
— Что вы выбираете, Освальд? — прогремел полковник Мортон. — Чьи зубы мне забрать? Ваши или ее? Ну же?! Отвечайте!
Мир покачнулся. Мир встал на ребро, как монета. Боль, бесконечная боль — или пустота. Та самая пустота после пятой кружки джина… Когда-то он сделал выбор. Сейчас у него второй шанс.
Люди ведь меняются? Или нет?
— Ее… — прошептал он.
— Громче! Не слышу!
— Ее зубы…
— Что вы там мямлите, Освальд! Скажите четко и ясно, что вы хотите, чтобы я выдрал все зубы у вашей дочери!
— Я… Я хочу, чтобы вы… Чтобы вы выдрали все зубы… у… у моей дочери.
— Громче, Освальд!
— Я! Хочу! Чтобы вы выдрали! Все зубы! У моей дочери!
— Хорошо. — Мортон ослабил ремень, стягивающий правую руку пленника. — Вот вам перо, читайте и подписывайте.