24 сентября 1937 года, поселок Колпашево, Нарымский округ
Пароход подходил все ближе, и Иван жадно вглядывался в очертания поселка, который теперь должен стать его домом. Крутые берега, подмываемые Обью, глиняные откосы, чахлые кусты, уже пришибленные осенними морозами – и домишки. Буро-коричневые, сплошь деревянные, налепленные над рекой, как птичьи гнезда, грязные, беспорядочные, унылые. Глазу не за что зацепиться – серая влажная плоть реки, серый клочковатый ватин неба и втиснутое между ними глинистое недоразумение, в котором почему-то живут люди.
В котором теперь будет жить и он.
Почему же он здесь? Почему не в Томске, с семьей?
Иван вспомнил бревенчатый дом на окраине города. Черемухи под окном. Высокие зеленые ворота, на которые вечно залазили кошки. Скрипучие сени с запахами засушенных с лета трав. Вспомнил, как вся семья собиралась за ужином – большой кастрюлей картошки, сладковатой, перемороженной, но как же хорошо, если эта картошка была.
У Ивана и братьев было право сидеть за общим столом в комнате. А вот женам и детям места не хватало – и они ждали на кухне. Ждали, когда в комнате поедят и принесут им. Кроме братьев за главным столом сидели дядя Гриша, худой, морщинистый, со спитым лицом и водянистыми глазами, дядя Миша, толстый, одышливый, трясущий щеками-брылями, и конечно, Дед.
Иван не знал отца. От матери остались лишь смутные детские воспоминания или, скорее, ощущения. Но Дед был всегда – суровый, несгибаемый, держащий власть в семье стальной хваткой. И не дай бог было кому-то прогневать Деда и получить от него ложкой по лбу – такой удар мог свалить и взрослого мужика.
Чем он, младший, тщедушный Ванька, не пошедший в Деда ни статями, ни характером, мог помочь семье прокормиться? Все друзья детства, с которыми они когда-то гоняли по переулку, оказались в могилах или в лагерях либо готовились туда отправиться. Остался Витька, весь синий от наколок, водившийся с местными медвежатниками и шниферами. Да еще Антоха, который когда-то учил Ваньку резаться в ножички, а нынче ловко орудовал остро заточенной «бабочкой» и собирал молодежь, чтобы подмять под себя весь Мухин Бугор.
Ивана же никогда не привлекала воровская романтика. Он потыкался по городским заводам – сходил на соседнюю «Красную Звезду», Дрожзавод, Лесозавод, на южные кирпичные заводы и даже на городскую бойню, но понял, что не возьмут. Город хирел, работы не было. И тогда кто-то посоветовал ему пойти в Дзержинку. Там людей не хватало.
Курсы подготовки промелькнули быстро, потом была стажировка – он даже носил в дом какие-то деньги и все до копейки отдавал Деду. А после грянуло распределение – и где-то в Новосибирске решили, что он, Иван, будет служить не в родном городе, а в поселке в трехстах верстах ниже по течению Оби. В Колпашево.
Семья осталась в Томске, с Дедом. Тащить их было некуда, Ивану самому нужно было обжиться на новом месте и хоть как-то встать на ноги. Он даже не плакал, прощаясь. Лишь после, когда редкие огни города скрылись в речном зябком тумане, на глаза навернулись слезы. Наверняка от стылого осеннего ветра, предвещавшего скорые сибирские холода.
Иван поднялся по деревянной лестнице, скользкой от глины. Площадь над пристанью была полна народу – пароход встречал чуть ли не весь поселок. Он смотрел на лица колпашевцев – мрачные, землистые, с глазами, будто спрятанными под шапками – и не мог представить, что он сам может стать таким же. Веселились только дети – они носились в толпе, одетые в безразмерные пальтишки и старые отцовские кепки.
И вдруг, ощупывая взглядом одинаковые хмурые физиономии, Иван наткнулся совсем на другое лицо – светлое, задорное и веселое. Белобрысый парень широко улыбнулся, шагнул к нему и протянул руку:
– Александр. А ты, как я понимаю, Иван.
– Да… А откуда…
Александр с заговорщическим видом подмигнул:
– Работа такая – все знать. – И тут же рассмеялся: – Да ладно, не напрягайся. Карточку твою видел в личном деле. Послали тебя встретить. Пошли в контору. Вещей много?
Иван мотнул головой и подхватил свой неказистый чемоданчик.
– Далеко идти?
– Да ну, ты что. Это ж Колпашево, тут все рядом. Вон там, за углом, широкая улица – видишь? Это Стаханова. А по ней пару шагов до Дзержинского, и там, на углу, наш городок. Поселим тебя сначала там, в общежитии. Ну а потом – сам выберешь дом. Любой.
И он вновь подмигнул, будто призывая оценить шутку. Иван ради приличия улыбнулся.