Домой Антон ходил один, через поселок, а после речки и моста уже начинался лес. Минут десять дорога ползла в окружении деревьев. Прохожих не было, только медленно, боясь завязнуть в снегу, проезжали иногда машины. Антон старался не задерживаться на этом участке, потому что при движении мимо белый снег на ветках и черные стволы создавали странную иллюзию: казалось, кто-то бродит по лесу, кто-то высокий, неуловимый, готовый в любой момент вытянуться деревом или упасть на землю сугробом, а потом, когда внимание к нему ослабнет, вновь продолжать свой путь вдоль дороги.
В пятницу вечером Антон сидел за уроками. Самое сложное он уже сделал, и оставалось только рисование. Нужно было изобразить какое-нибудь сказочное существо. Сперва он хотел нарисовать дракона, но кисточка сама собой потянулась к оранжевой краске, и на бумаге появилась лиса. Она стояла у забора на задних лапах и хитро улыбалась. Закончив, Антон долго и удивленно смотрел на рисунок, словно не мог понять, откуда она взялась. Чем дольше он глядел на нее, тем страшнее казалась ему ее улыбка, напоминавшая улыбки тех женщин из грязных журналов, что иногда в открытую лежат в газетных киосках, но при этом злобная, хищная.
Глаза лисы были красными, налитыми кровью, и выглядели совсем как дырки от пуль, какими их показывают в боевиках. Антон не помнил, чтобы рисовал такие глаза. Он отодвинулся от стола, и свет лампы отразился на влажной краске, так что показалось, будто лиса следит за ним. Антон с отвращением скомкал рисунок и швырнул в корзину. Потом, немного оправившись, нарисовал дракона. Глаза ему он сделал голубыми.
Закончив уроки, Антон поужинал и отправился спать, слушая, как Олю уговаривают лечь в ее комнате, а она все твердит: «Там сова, сова». Дело дошло до слез, и в конце концов родители сдались.
Его разбудил удар в стекло. Антон, еще не до конца проснувшись, встал и подошел к окну. Сквозь раздвинутые шторы в комнату падал серебристый лунный свет. Окно вдруг вспыхнуло белым, и опять послышался удар. Антон испугался, ему показалось, будто какое-то бледное лицо прижалось к стеклу, и он не сразу понял, что это всего лишь снежок. Посмотрев вниз, во двор, он увидел ребенка. Судя по всему, тот был в маске. Глаза огромные, на месте рта какой-то нарост. «Сова», – подумал Антон. И в самом деле, теперь он видел, что гость одет в костюм совы.
Птица помахала ему рукой-крылом.
«Спускайся».
Костюм был сделан искусно – видимо, из настоящих перьев или меха. Антон и в самом деле хотел спуститься, чтобы разглядеть его получше. Да и что ему может сделать такой малыш? Уже отходя от окна, он увидел, что у забора стоят и другие тени. Кто они, было не различить, но не вызывало сомнения – они таились, ждали его. Что-то замышляли.
«Это розыгрыш, – подумал Антон. – Это все проклятый Семен. Если я сейчас выйду, они меня снегом накормят».
Глаза совы горели совсем как у настоящей.
«Или что похуже».
Он задернул шторы и лег на кровать, бормоча все известные ему ругательства, когда послышался стук. На шторах лунный свет четко обрисовывал силуэт ребенка.
Каким-то образом тот сумел подняться на второй этаж и стоял теперь на подоконнике снаружи.
Тук. Тук. Тук.
Антон натянул одеяло на голову. Стук прекратился, зато вскоре послышалась та же далекая мелодия, что он слышал в том странном сне. И от нее захотелось встать и бегать по комнате, а еще лучше – выйти на улицу и носиться по снегу. Он не заметил, как уснул, и во сне танцевал, взявшись за руки с огромной красноглазой лисой.
Следующим утром по дороге в школу Антон услышал крик из леса.
– Каааатя! Катя!
«Опять кто-то потерялся», – подумал он, окинув взглядом неподвижные голые деревья.
– Кааатя!
На втором уроке в класс пришла женщина из милиции и спрашивала, видел ли кто-нибудь Катю Смирнову из третьего «А» класса. Она вчера не вернулась из школы. Антон старался не смотреть на женщину и вообще не поднимал глаз от тетради, непонятно почему боясь, что его могут в чем-то обвинить.
На перемене девочки сбились кучкой за одной из парт и шептались, не обращая на Антона внимания.