— А фотографии он никакие не показывал?
— Показывал… крупным планом. Думал, я не узнаю обкусанные ногти Рона и твоего… эмм… страдальца?
— Ты же ему сама теперь маникюр делаешь.
— А куда деваться, а то как засунет…
Гарри тем временем пытался размять и вернуть чувствительность члену.
— Ой, сейчас помогу, — подняла Гермиона палочку.
— Нет-нет, не надо, кажется, проходит! — воскликнул Гарри, накидывая на себя одеяло.
— Ой! — встрепенулась Гермиона, будто только осознав, что она голая, и тоже укрылась, прижимаясь к другу.
Горячо задышала в ухо. Она была близко, слишком близко, чтобы оставаться равнодушным. Гарри зажмурился. Тёплая рука скользнула по внутренней поверхности бедра, поднялась вверх. Он шевельнулся и будто невзначай согнул и чуть развёл ноги.
— Гарри, а здесь чувствуешь? — Она обхватила и чуть сжала яички.
— Д-да, — заикаясь, произнёс он, мечтая, чтобы её пальцы скользнули ниже, к чувствительной промежности.
— Интересно, почему тебя всего не парализовало, — задумчиво произнесла она, а пальцы продолжали привычно оттягивать и массировать мошонку. — Это что вообще за место?
— Мои яйца.
— Да не это! — озлилась она на его тупость и сжала пальцы сильнее. Гарри застонал, подтягивая коленки к груди. — А это.
— Моя жопа? А-а-а! Очко? А-ах!
— Думай, Гарри, думай, а то я перестану делать тебе больно.
— Нет-нет, ты про дом? — сразу осенило Гарри. — А-ай! Ещё…
Зубы Гермионы сомкнулись на его соске. Волосы щекотали шею.
— Это дом моего… моего психоаналитика, — Гарри выгнулся дугой, — он помогает мне разобраться во внутренних конфликта-ах!
— Так? — спросила Гермиона, приставляя к его груди палочку. — Круциатус!
Гарри лежал на скомканных, уже порядком запятнанных простынях и тяжело дышал.
— Ты делаешь меня очень, очень плохой девочкой, — сказала Гермиона. — Что мне сказать Малфою? Он уже достал меня своим медвежьим капканом, носится с ним, как не знаю с чем, фетишист проклятый. Зачем только ты его ему на день рождения подарил?
— У Хагрида в барахле ничего меньших габаритов не нашлось.
— Драко, кстати, всё ещё переживает из-за пропавших корейских мальчиков, что ему папаша из будущего на день рождения выписал. А всё из-за дурацкой российской почты, как её там, Яга-экспресс? Вечно у них куда-то посылки исчезают.
— А моему Т… товарищу посылка дошла.
— Видимо, что-то всё-таки разбилось, раз барабанщица одна осталась. Такой антиквариат, жаль…
— Да я не про статуи, я про грибы. — Гарри зашарил под кроватью, достал и открыл коробку.
— Какие грибы, Гарри, это же кедровые шишки!
— И правда шишки, может, коробки перепутал? И как они только тендеры на доставку выигрывают?
— Да всё благодаря экологичности перевозок, никаких магловских машин, всё само летит и скачет, даже печки, слышала, на магическом ходу есть. Небось, и статуи своими ножками топали. Может, дойдёт ещё мальчик?
Гарри пожал плечами, выковыривая из шишек орешки.
— Хочешь? — протянул он горсточку Гермионе.
— Нет, пора возвращаться, а то Малфой точно там себе что-нибудь капканом отчекрыжит. Ты со мной?
— Нет, мы ещё сеанс не закончили.
— Ладно, я твои крики и стоны для Драко в вопиллер записала, надо же его хоть чем-то порадовать. Развлекайся, только пианино это не трогай.
— Почему?
— А ты внутрь загляни, хотя нет, лучше не заглядывай. Где твой психоаналитик, кстати?
— Вышел куда-то, может, в туалет.
— Мне бы тоже перед полётом заглянуть, клювик припудрить. Где он тут у вас?
— Там, по коридору за кухней.
— Люмос, — произнесла Гермиона и погрузилась в тёмное нутро дома.
Гарри сполз с кровати, морщась от исходящих от простыни знакомых ароматов, и на цыпочках подошёл к пианино. Свет от свечей плясал в лакированной поверхности. Бело-чёрно сверкали зубы клавиш. Он уже прикоснулся к крышке, но тут же отдёрнул руку, потому что заслышал шаги вернувшейся Гермионы.
— А что там за чёрная дверь с кровавыми цифрами 660?
— Да? А было 559. Не знаю, доктор запретил мне в неё заглядывать.
— Насчёт заглянуть, там Хагрид зайти просил, у него куда-то два гуся пропали, осталось всего пять. Утешишь его?
— А что Рон? Пусть он сходит.
— Рон их боится с тех пор, как его в детстве гусак ущипнул.
— Ладно, зайду, — вздохнул Гарри.
Гермиона вылезла в окно.
— Фу, где вы эти мерзкие жёлтые шторы взяли? Сожги их, пока не поздно.
«Вечно она чем-то недовольна!»
— Хорошо. Ты только за поляну выйди, а то тут защитное поле.
— Я уже поняла, я как в него влетела, так меня будто забвением пришибло, ни черта не помню до того момента, как ты меня…
Гермиона покраснела, поправила волосы и отвернулась, видимо, вновь вспомнив, что совсем голая. Отбежала за деревья. Крупная сова взлетела над лесом и удалилась в направлении замка.
Гарри обернулся и вздрогнул. Два огромных змеиных красных глаза смотрели на него в упор.
— Круциатусом балуетесь? — прошипел Том.
— Мы так, совсем немножко, да и магия тут еле-еле работает. Надо было, чтобы она поскорее ушла, — оправдывался Гарри.
— Сейчас посмотрим, как тут и что работает. Империо!
— Не-ет, — успел простонать Гарри, падая на колени. Его рот так и остался открытым.
— Ползи, мой одноглазый змей, ползи, посмотрим, чем их кормили на ужин.
По щекам Гарри катились слёзы и падали на пыльный пол.
========== 5. Когда душа жива ==========
— Когда я жил в приюте, — разглагольствовал Том, не забывая подмахивать, — у меня был заклятый невидимый друг Боб. Он приходил ко мне в тёмные часы одиночества и сомнений, растлевая в сладострастных кошмарах мои душу и тело. И только дядя Коля помог мне избавиться от этого паразита, а я помогаю тебе. Плачь, родной, плачь.
— Как? — прохрипел Гарри, сглатывая и глядя на отстранившегося Тома.
— Давая понять, что жизнь с боли только начинается. Отпусти свою боль, Гарри, и живи свободным.