— Как, ведь это я виноват в маминой смерти?!
— В этом мире теней нет виновных или невиновных. Кто виновен в рождении твоей тени, ты или свет этой свечи, а может, мальчишка-подмастерье, что её сделал? Твою мать убил я, и не важны причины. Я сделал свой выбор, и я за него отвечу. Но ты нужен мне цельным, чтобы сыграть этот спектакль до конца.
— Я не смогу.
— Сможешь, мой мальчик, сможешь.
— Неужели для тебя нет иного выхода?
— Выход есть всегда, вопрос лишь в том, готов ли ты его принять. Сквозь грядущего прошлого мрак, маг, путь себе открой. Выход единый меж двух миров, огонь, иди со мной! Четверть века — не такой уж большой срок…
Он обнял Гарри, и тот прижался к нему, к своему врагу, невольно ставшему другом.
— Всё, что между нами происходит — это тоска по любви…
— Сможем ли мы заполнить эту пустоту друг в друге?..
Пустоту несбывшейся родительской любви и материнского тепла.
— Я поколдовал над Кимом. Он теперь говорит, вернее, поёт человеческим голосом. Сейчас в зале на диване спит. Может, и нам пора?
— Да, мой тёмный лор…
Хлёсткая пощёчина отбросила Гарри на кровать. Он ухмыльнулся, слизывая с разбитой губы кровь. Чёрный-чёрный человек надвинулся, навис над ним и рухнул в распахнувшуюся чёрную бездну его сердца. Ни в нём, ни в его руках не было ни свечи, ни малейшего проблеска света. Но бездна чувствовала, что она больше не одинока…
Гарри проснулся от того, что Том встал с кровати и вышел в коридор. Что-то в его движениях показалось странным, неестественным. Грация исчезла, её сменила деревянная дёрганая неуклюжесть. Гарри встал и пошёл следом. Они зашли в комнату с гробом. Том лёг в него, но через несколько минут поднялся и вернулся в кровать. Гарри стало интересно, каково это — полежать в гробу. Забравшись в него, он немного повалялся, затем решил вылезти, но ни встать, ни закричать не смог. Взошло и село солнце, наступила ночь. Зашёл в комнату Том. Гарри хотел его позвать, дать знать о себе, но опять ничего не вышло. Глаза у Тома закрыты, а в руках молоток. Опустил он крышку на гроб и заколотил серебряными гвоздями, потом снёс его в подвал, где заранее была приготовлена глубокая яма. Опустил в неё гроб и закопал большой совковой лопатой.
От грохота земли о крышку гроба Гарри вздрогнул всем телом и проснулся. Молотком лупил Ким, прибивая пойманную, судя по торчащему хозяйству, на живца, чёрную руку к полу. Молоток был тем самым, да и гвозди тоже. Закончив, он обессиленно отполз и привалился к стене. Гарри повернулся на бок, посмотрел на Тома. Тот спал, обняв подушку. На его плечо падал луч солнца. Гарри протянул руку и легонько коснулся пальцами пятнышка света.
Ким тихонько запел:
— Мы умрём,
Словно два лепестка, оторвавшись от чаши любви.
Эти сны
Нам уже не увидеть, не встретить весны.
Посмотри,
Время в путь собралось.
И беспечно сердца отозвались на нежность,
И пальцы сплелись.
Обернись.
Я хочу посмотреть на улыбку твою,
Чтобы мир озарился
И сердце забилось сильней.
Мы сегодня умрём,
Мы уйдём в край теней.
И не будет родней
Этих первых рассветных лучей,
Что играют сейчас
На твоём обнажённом плече.
Гарри закрыл глаза, из них капали слёзы, а сердце казалось невыносимо лёгким без боли, которую он отпустил. Но в нём всё ещё оставалась частица израненной души Тома, частица, всё беспросветное детство заменявшая ему родных и друзей, разделявшая его одиночество и говорившая с ним в минуты отчаяния, ставшая его спутником, защитником, неотъемлемой частью, с которой ему предстояло расстаться. Но не сейчас, слава богу, не сейчас…
— Гарри, ты чего к Хагриду не зашёл? У него горе, пятерых оставшихся гусей увели, или они сами удрали, не желая размножаться. Даже заколдованное пугало не уберегло.
— Прости, Гермиона, не до того было, — произнёс Гарри, прислушиваясь к таинственному шёпоту Криви.
— Пятеро пацанов в чаще чёрного-чёрного леса вошли в чёрный-чёрный дом и оказались в коридоре с двумя дверьми. Они заглянули в одну из них. Там в чёрном-чёрном гробу лежал чёрный-чёрный мертвец. В испуге они захлопнули дверь и зашли в другую с кровавой цифрой 661. «Что это за цифры?» — спросил Чонгук, самый сообразительный из них. Они оглянулись, и дверь тут же намертво захлопнулась. А цифры сменились на 666, и из них потекла кровь, а из всех щелей потекла вода, наполняя комнату. Ребята умели плавать, но из воды потянулись руки и схватили их. Два мальчика утонули, а другие вырвались и через слуховое окно выбрались в следующую комнату. Мин спрыгнул вниз, и пол под ним раскололся, мальчик пропал. По узкой кромке вдоль стены двое оставшихся прошли в третью комнату. Там из стен, пола и потолка выскочили острые ножи. Джун поранил ногу и не мог идти дальше. Чонгук, пообещав, что обязательно за ним вернётся, разбил окно и выпрыгнул, спасаясь из дома. Он добежал до Хогвартса и собрал учителей. Утром они вернулись в чёрный-чёрный дом, но ни детей, ни комнат в нём уже не было, тогда дом сожгли.
— Колин, а откуда взялись эти мальчишки? — спросил Гарри.
— Их заколдовала злая ведьма Баба-яга, обратив в гусей-лебедей. Они летали по свету и собирали ей капустные листья на борщ.
В гостиной повисла тишина.
— А хотите на мой капкан посмотреть? — раздался неуверенный голос.
— А-а-а! Кто пустил к нам Малфоя?! — вскочил Рон.
— Я, — сказал Гарри, поднимаясь. — Ладно, Драко, тащи его сюда…
25 лет спустя…
Не бойся жить.
Свеча горит лишь раз.
Не бойся быть собой.
Иначе не познаешь света.
Отбрось сомненья,
Дай себе взглянуть
На мир, как есть,
Люби и жди ответа.
Не важен час,
Не важен день и год.
Она всегда готова к пробужденью.
Немая суть, дай ей свободу, будь!
Не бойся жить.
Всё счастье в нас самих.
Не бойся быть собой
В объятиях любимых.
Мечты уснули,
Нежность на двоих,
В сердцах,
Что настежь двери распахнули.
Не важен миг и вечность не важна,
Когда душа жива.