Как и он, Пандора исцелилась от травм и не попала в другие засады демона. Они обсуждали свои нынешние трудности. Как бы ни было велико желание убить Гадеса. Или друг друга.
"Не знаю, как это произошло, - сказала она с каплей отвращения в голосе, - но... я перестала тебя ненавидеть".
"Приготовься смеяться, - ответил он. - Потому что я начинаю думать о тебе, как о... сестре".
Она расхохоталась.
"И не говори... брат. Чувства изменятся, когда наручи снимут? Или сущность Гадеса прочно в нас укоренилась?"
Пандора не знала об адских гончих или о берсерке, и Баден объяснил, прежде чем ответить на ее вопрос. "Вероятно, слишком сильно укоренилось". Как они выживут после снятия наручей?
А Гадес хотел, чтобы они выжили. Они стали частью его семьи.
"Мы должны победить Люцифера", - сказал Баден. Люцифер придет за женщиной Бадена... за нашей женщиной, не забывай об этом снова... и ублюдок заплатит за все.
Пострадает за приставание к Катрине. Пусть мир знает.
Когда Пандора упомянула награду за голову Катарины... "почему Люцифер хочет ее смерти?"... Баден чуть не убил ее. Женщина, как он только что признался, была почти сестрой. Если бы она попыталась заполучить человека... Но Пандора лишь рассмеялась. Рассмеялась. Потому что ситуация ставит его в крайне невыгодное положение.
Она сказала: "Мы связаны. Уверена, я в любой день могу стать такой же постоянно отвлекающейся, как и ты. Только поэтому я желаю твоему человеку добра. Баден, ты мне нравишься, но я все еще планирую выиграть. Потому что, если мы ошиблись, и Гадес не испытывает к нам привязанности, один из нас умрет. Снова. Я намерена выжить".
"Я тоже". Он хотел жить с Катариной. Которая постареет, несмотря на ее связь с адскими гончими. Но об этом стоит волноваться... переживать... в другой день.
Прошлой ночью, выполнив очередное задание Гадеса, Баден попросил его сделать Катарину бессмертной. И какой был ответ?
"Этого не произойдет, Рыжик. Ни сейчас, ни когда-либо. Если я обращу твою женщину, после того как отказал в этом Уильяму, мой сын поможет Люциферу просто наперекор мне".
"Разве я не твой сын также?" - чуть не спросил он. Чуть. Но сдержался. Как и сказала Пандора, вдруг они ошибались, и Гадес не испытывает к ним привязанности...
- Что ты там делаешь, Баден? - позвала Катарина.
- Свой долг. Свое призвание.
Он забрался высоко на дерево, привязывая камеры к разным веткам, чтобы иметь обзор на всю пустыню.
Катарина с щенками вошла во двор. Три солнца любовно ласкали ее лучами. А почему бы и нет? Она надела белое бикини, которое демонстрировало ее восхитительные изгибы, и искушала его, как никто другой.
Разрушение в голодном позыве облизал губы. Хочу ее опять.
"Придется подождать, пока она сама к нам не придет".
Кое-что они выучили: готовность Катарины была ключом к их удовольствию.
Во время работы Баден взглядом возвращался к ней снова и снова, каждая его мышца была напряжена, а член пульсировал в штанах.
Солнечные очки скрывали ее глаза, но он решил, что Катарина тоже за ним наблюдает. Она вытянулась на траве, свела колени вместе и беспокойно ворочалась. Ее соски затвердели и ясно вырисовывались, после того как она вылила себе на грудь чашку воды, чтобы охладиться.
- Я хочу тебя, Рина.
Она вздрогнула, смутившись.
- Это очевидно, дорогой.
- И все же ты собираешься мне отказывать?
- Я упоминала, что злюсь на тебя, так?
- Нет. - Мстительные женщины довольно неприятны. И сексуальны. Чрезвычайно. - Ты упоминала ярость. Но должна была остыть.
Она зашипела, прежде чем согласиться:
- Ты предпочитаешь меня холодной?
"Необходимо взять ее побыстрее".
Каждый день Катарина с щенками занимались своими делами. Она учила их приносить мячик и другим играм, работала над их повадками и послушанием, упражнялась с ними в кусании и перетягивании мягкого рукава. Ее любовь к животным была очевидна. Она постоянно им улыбалась, ласкала и радовалась и слюнявым поцелуям. Бадена она игнорировала.
Он скучал по ее улыбкам. Тосковал по ее питомцам.
- Где Труляя и Траляля? - спросила она.
Гален и Фокс. Они помогли ему установить множество ловушек и посылали его по десятку раз за день, когда Баден проверял их работу.
- Они крепят камеры перед домом.
Работа с Галеном напомнила ему о днях, проведенных на Олимпе, когда они охраняли Зевса. Они вместе сражались, истекали кровью, веселились и смеялись.
"Все еще не могу ему доверять".
Баден вскарабкался выше, чтобы прикрепить последнюю камеру... и движение чуть выше стены его остановило. Он вытащил свой мобильник, а не пистолет. Большинство установленных ловушек управлялось дистанционно, и нажатием нескольких клавиш можно было отправить части реальности в ад и обратно.
Его палец замер над клавиатурой, и Баден продолжал наблюдать, но обстановка не менялась.
Он закончил свою работу и спрыгунл, приземлившись с большой силой, но приглушив удар.
- Давай зайдем внутрь и...
Его наручи нагрелись и стали излучать мягкий красный свет.
Вызов.
Когда Разрушение раздражительно рыкнул, Баден сказал:
- Тебе лучше зайти внутрь. Катарина? По крайней мере, до моего возвращения...
Задний двор исчез, и, как обычно, перед ним предстал тронный зал Гадеса.
- Хватит, - рявкнул Баден. - Если хочешь меня видеть, позвони. Напиши. А теперь отправь меня назад.
- Когда это возражения тебе помогали?
Князь был без рубашки, кровь и другие жидкости стекали с его груди. Кусочки плоти свисали с его темных волос. На нем были кожаные штаны, порванные на коленях, и всего один ботинок.
"Успокойся, держи себя в руках".
- Я бы хотел вернуться назад. Пожалуйста.
Просьбы не работают с Катариной, но с другой стороны она была намного упрямее князя тьмы.
Гадес стоял в нескольких футах от него, давая Бадена рассмотреть поближе и внимательнее татуировки на его теле. Как и у Железного Кулака, они двигались, скользили, словно змеи.
- Беспокоишься о своей женщине, да?
Что-то в его тоне... Он узнал правду о щенках?
Убьем его, если понадобится, - сказал Разрушение. Ох, как же временна преданность.
- Ну, можешь перестать волноваться, - добавил князь. - Я послал сообщение тем, кто решил навредить одному из моих людей, чтобы заполучить награду Люцифера. Если девушка пострадает, он умрет от моей руки. Или моего рта. Приму решение по ходу дела.
Гадес знал. Возможно, не все, учитывая его стремление защитить Катарину, а не попытки убить, но кое-что точно.
- От моей руки. От моего рта. Она моя.
Даже Разрушение запротестовал от заявления мужчины.
- Формальность. Ты принадлежишь мне, и все твое тоже.
"Полегче". Чем дольше Катарина находится в Реальности Забытого, тем выше вероятность, что этот мир... и этот князь в том числе... о ней забудет.
- Уверен, я здесь не для того, чтобы ее обсуждать.
- Верно. У тебя очередное задание. - Гадес засунул руку в карман и вытащил ожерелье, которое Баден украл у любовницы Посейдона. - Передай это морскому богу. Если... и только если... он согласится поддержать меня во время войны. Если нет, разрешаю разрезать его на кусочки. Но тебе понадобится это. - Гадес бросил оружие, Баден его поймал за рукоять. - Раздай кусочки остальным бессмертным царям, какие существуют.
"Ты, должно быть, шутишь". Баден изучал новое оружие. Это оказалась мини коса с изогнутым золотым лезвием.
- Оружию нужно только ощутить кровь жертвы, - сказал Гадес. - После этого оно может искромсать цель самостоятельно. Только отпусти.
Мило.
- Посейдон не согласится. Я украл ожерелье. Он захочет со мной только сразиться.
- Звучит, словно у тебя проблема, - сказал Гадес. Будто отец говорит с сыном. Он хлопнул в ладоши. - Пипин.
Появился мужчина в робе с каменной скрижалью и положил камушек в ладонь Гадеса. После того как Баден вдохнул пепел, то получил способность перемещаться непосредственно к Посейдону и возможность выжить в подводном мире, в случае если Посейдон окажется там.