Все это показалось Антонине странным, однако у нее хватило ума не подавать виду в присутствии кассира. Никколо забрал билеты вместе с несколькими монетами сдачи; девушка покорно последовала за ним, и лишь на вапоретто, когда ее голос надежно заглушали шум двигателя и крики команды, она спросила:[13]
– Что это было?
Им повезло – достались два билета под навесом, и Антонина села у окна, но у женщины, разместившейся по другую сторону от Никколо, было столько сумок и корзинок, что хватило бы на целый рыночный прилавок, так что Никколо пришлось вплотную придвинуться к девушке и одну руку закинуть ей на плечи, поскольку места совсем не осталось, а его губы теперь оказались в нескольких сантиметрах от ее уха.
– Ничего особенного, – ответил он. – Я всего лишь постарался оставить у кассира как можно меньше воспоминаний о встрече с нами. Теперь, если кто-нибудь придет с вопросами, ему и сказать-то будет нечего – я стал для него одним из нескольких десятков заурядных граждан, покупавших сегодня билеты.
– А ты думаешь, такая вероятность есть?
– Вероятность, что тебя будут разыскивать? Ну, не в ближайшие дни – доктор Йоно об этом позаботился. Но фашисты не остановятся – из-под земли достанут то, что им нужно. Наверное, начнут с данных переписи еврейского населения, которую проводили пять лет назад. И если этих материалов еще нет в их распоряжении, то скоро будут.
– Мое удостоверение личности! – вспомнила Антонина; в спешке сборов она не взяла с собой удостоверение и маленький кошелек с мелочью. – У меня нет…
– Не волнуйся, – перебил Никколо. – У меня есть документы, оформленные для тебя. Дыши спокойно, Нина. Ты со мной в безопасности.
Она кивнула, хотя еще не чувствовала уверенности в том, что может полностью доверять ему, и отвернулась к окну. Но было поздно – они уже проплыли мимо острова Сан-Микеле, и ее город, ее родной дом, почти исчез из виду.
– У тебя еще будет возможность его увидеть, – шепнул Никколо, – когда мы поплывем в Кампальто. Тогда и попрощаешься.
А Антонина снова задалась вопросом, что за незнакомец сидит рядом с ней, отчего он говорит так ласково и, казалось бы, понимает или, по крайней мере, стремится понять, как сильно она сейчас страдает. Кто он и почему решил о ней позаботиться?
Они вышли на первой же пристани, осторожно переступив через соседские сумки и корзинки, но вместо того чтобы вместе с остальными путешественниками направиться в глубь острова, Никколо повел свою спутницу вдоль Фондаменте-Серенелла. Набережную обдувал пропитанный солью ветер лагуны, плескавшей волнами по левую руку от них, а справа тянуло едким запахом стеклодувных печей. Всего через несколько минут Никколо указал на пристань в полусотне метров впереди:
– Вон он. Мой кузен Марио.
На корточках рядом с санпьеротой сидел мужчина и проверял швартовы. Когда Никколо и Антонина приблизились, он выпрямился и приветственно раскинул руки, а его загорелое лицо расплылось в белозубой улыбке.[14]
– Стало быть, это и есть твоя невеста? – спросил он, обняв Никколо, и протянул руку девушке.
– Это моя жена, Марио, ее зовут Нина. Нина, познакомься – мой кузен Марио.
– Мои поздравления, добро пожаловать в семью. Это все ваши вещи? – кивнул он на рюкзак.
– Пока да, – беспечно ответил за нее Никколо. – И оставь Нину в покое, хватит ее донимать.
Марио, все так же широко улыбаясь, пожал плечами:
– Ну уж Роза-то непременно захочет разузнать про вас побольше.
– Пусть пристает с вопросами, сколько ее душе будет угодно, но это не значит, что я на них отвечу, – хмыкнул Никколо. – Мы отчаливаем или нет?
– Ладно, ладно, отчаливаем. Но сперва поудобнее устроим твою супругу.
Марио помог Нине перебраться на борт санпьероты, а Нина, как всякая коренная венецианка, и без подсказок знала, что лучшее местечко для пассажира – прямо перед мачтой. Там не было ничего похожего на сиденье, зато дно оказалось сухим и достаточно низким, так что борта должны были защитить ее от резких порывов ветра в случае, если тот внезапно сменит направление.
Она была довольна, что мужчины занялись делом – начали готовить суденышко к плаванию и перестали обращать внимание на нее. Марио опустил в прозрачную воду кормовое весло, а затем они с Никколо слаженно подняли паруса, не обменявшись за работой и парой слов.
– Ветер попутный, – объявил Марио и добавил специально для нее: – Прокатим так, что ни капельки воды на вас не упадет – лагуна нынче гладкая как стекло.