Экономка шла по городу неспешно, степенно, указывая мне на местные достопримечательности.
— Кондитерская, — пояснила она, когда мы проходили мимо лавки с огромными стеклами. — Там сладости продают. Хочешь зайдем, перекусим, выпьем по чашке шоколада или кофе?
Я понятия не имела о том, что представляет из себя неведомый шоколад, зато мерзкий горький вкус кофе припомнился мне весьма отчетливо, и я в испуге замотала головой.
— Ладно, в следующий раз, — усмехнулась Дарка, превратно истолковав причину моего отказа.
Тут дверь кондитерской распахнулась, выпуская стайку нарядно одетых девушек примерно моего возраста, и на меня потянуло столь манящими запахами, что я решила — ну и морской дьявол с ним, с этим кофе, в следующий раз — когда-то только он случится? — обязательно зайдем. Должна же я узнать, что именно так заманчиво и сладко пахнет.
А вот перед фонтаном я сама застыла в удивлении. Отмерев, обошла его несколько раз, протянула руку, подставляя ладонь под водяные брызги. Экономка наблюдала за мной с понимающей улыбкой.
На рынке же я и вовсе растерялась. Поразившее меня когда-то торжище в Заводне показалось мне теперь совсем крохотным. По огромной площади, заставленной лотками и палатками, текла людская толпа. Казалось, говорили все разом: шутили, спорили, перекрикивались, и над рынком стоял многоголосый гул. Дарке пришлось взять меня за руку, не то я вполне могла бы потеряться.
— Пойдем вначале специй прикупим, — заявила экономка. — Они весу почти не имеют, руки не надорвут с собой тягать.
Я покорно пошла за ней в сторону рядов, от которых ветерок доносил одуряюще пряные запахи. На самих же рядах мне с непривычки едва не сделалось дурно. И то сказать, я раньше даже не подозревала, что специй может быть такое множество — в Бухте-за-Скалами использовали пряные травы и привозимый с ярмарки в Заводне душистый перец, но здесь на медных тарелках горками лежали вовсе неизвестные мне приправы самых разных цветов: желтые, зеленоватые, охряные, солнечно-оранжевые, огненно-красные. Висели связки неведомых мне сушеных не то плодов, не то овощей, а в небольших кувшинчиках продавались уже готовые смеси и настойки. Цены меня тоже поразили. Одной приправы на медяк давали изрядное количество, а за щепотку другой просили целую серебряную монету. Я с восхищением следила, как ловко торгуется Дарка, и думала, что сама так в жизни не осмелюсь.
После специй мы отправились покупать зелень, затем — молоко и сыр. Корзины все тяжелели, и вскоре Дарка подозвала первого носильщика, вручила ему медяк и поручила отнести наши покупки в дом Говарда. На мой вопрос, не боится ли она обмана, женщина усмехнулась и указала на жестяную бляху с выгравированным номером, что украшала грудь носильщика.
— Они все в нашей мэрии зарегистрированы, — с видимым удовольствием выговорила экономка мудреное слова. — За каждым номер закреплен, и каждому знак пожалован. Так что воровства со стороны носильщиков горожане не опасаются. Так еще при старом герцоге заведено было.
На последних словах женщина, несмотря на царивший вокруг гомон, понизила голос так, что я ее едва расслышала.
В Теннанте, как и на севере Бранвии, хватало недовольных герцогом Роландом. Здесь тоже люд надеялся на юного Ланса и с нетерпением ожидал, когда тому исполнится двадцать три года. Именно по достижению этого возраста бранвийские мужчины считались совершеннолетними и могли вступать в права наследования. Правда, Ланса продолжала снедать неведомая болезнь, и шансов на то, что он сместит отчима, было мало, но среди народа упорно ходили слухи, что не так уж и болен наследник Бранвийского и что он обязательно заявит о своих притязаниях на герцогский престол. Гвардейцы Роланда столь же упорно пытались пресечь эти слухи, да вот только безрезультатно. Но Дарка была права — осторожность следовало соблюдать.
Утомленные походом по рынку, мы присели на лавочку у фонтана отдохнуть. Вот тогда-то я и познакомилась с Риной. Невысокая пухленькая девушка подошла поздороваться с экономкой. Дарка представила мне ее как свою дальнюю родственницу. Рина была на год старше меня и отличалась любопытством и разговорчивостью.