Пусть в доме Говарда и были экономка и горничная, все же я привыкла сама заботится о себе. А сейчас Тимьяна пообещала разложить мои вещи и помочь мне раздеться и расчесать волосы. Я попыталась отказаться от ее помощи, но, наткнувшись на недоуменный взгляд, замолчала. Раз уж в этом доме так принято, то устанавливать свои порядки я точно не стану.
Ванна поразила меня. Глубокая мраморная чаща, наполовину утопленная в пол, она наполнялась горячей водой из блестящего крана. У Говарда в доме в умывальню тоже подавалась сразу горячая вода, так что удивило меня вовсе не это. Нет, меня потрясли размеры ванны, в которой могло бы без труда поместиться несколько человек. На специальной полочке стояли флаконы с душистыми маслами и мыльными растворами. Перенюхав все, я добавила особо понравившееся масло в воду и расслабилась, закрыв глаза. И даже, кажется, задремала.
— Позвольте я помогу вам вымыть волосы, — донесся до меня сквозь блаженный туман голос Тимьяны.
Скрипнув зубами, я уселась на мраморную ступеньку и предоставила служанке возможность поухаживать за мной. Было немного неловко, но не особо неприятно.
Потом я сидела в кресле перед зеркалом в отведенной мне спальне и лакомилась виноградом без косточек из большой вазы, в которой лежали еще апельсины и персики, а Тимьяна тем временем укладывала мне волосы. Похоже, жизнь в богатом особняке далеко не столь уж плоха, как мне показалось поначалу.
Несмотря на съеденную гроздь винограда и два персика, к ужину я проголодалась, потому искусство графского повара (я уже узнала от служанки, что в кухне царствовал мужчина, что меня несколько удивило) занимало мои гораздо сильнее, нежели сам граф и его кузен. Эрвин до сих пор вызывал во мне чувство некоторой неловкости из-за случая во время праздника: пусть он ни разу ни словом не намекнул о нашей встрече, я никак не могла отделаться от мысли, что граф о ней не позабыл, тогда как я сама с удовольствием выкинула бы случившееся тем вечером из памяти. Незнакомый же пока герцог отчего-то представлялся мне высокомерным равнодушным молодым человеком, и я заранее его недолюбливала. Тем сильнее было потрясение.
Герцог был молод, очень молод. Я знала, что он на несколько лет младше своего кузена, но никак не ожидала, что он будет выглядеть озорным юношей ненамного старше того же Тима. Улыбка у Ланса была такой искренней и обаятельной, что поневоле хотелось улыбнуться в ответ. И лишь синие глаза смотрели цепко, внимательно и серьезно. Но стоило Лансу поймать чей-нибудь взгляд — и вновь на его левой щеке появлялась небольшая ямочка от улыбки, выражение лица менялось на добродушно-приветливое, и я начинала теряться в недоумении — уж не почудилась ли мне настороженность в его глазах?
Казалось, я произвела на молодого герцога самое лучшее впечатление. Он поцеловал мне руку при знакомстве, отметил, что я прекрасно выгляжу и спросил, не слишком ли утомила меня дорога. И за столом он развлекал нас с Говардом забавными историями, в то время как Эрвин большей частью отмалчивался. Граф только поинтересовался, нашли ли мы удобными отведенные нам комнаты, и вновь заверил, что его особняк находится в полнейшем нашем распоряжении.
После ужина, который, несомненно, был поистине великолепен, мужчины удалились для разговора, а мне было предложено несколько развлечений на выбор. Так, я могла прогуляться по саду, покуда еще не выпустили собак, посмотреть старинные гравюры либо же посетить библиотеку графа. Поскольку я порядком устала, а гравюрами не интересовалась вовсе, то выбрала последнее и вскоре с восторгом рассматривала поистине книжную сокровищницу. Даже в доме Говарда книг было меньше в разы!
Впрочем, одиночеством я наслаждалась недолго. Едва я выбрала парочку книг для чтения, как в дверь библиотеки негромко, но твердо постучали. Возникший на пороге пожилой представительный слуга вежливо сообщил мне, что господа желают меня видеть, и он готов сию минуту сопроводить меня в кабинет графа.
— Располагайтесь, Алесса, — предложил мне Ланс, указывая на глубокое мягкое кресло. — Желаете сока или вина?
— Сока, — неуверенно ответила я.
Я была уверена, что Ланс сразу же приступит к разговору о моем отце — иначе зачем бы ему звать меня? Но нет, он лично подал мне сок, поправил подушки и придвинул скамеечку для ног.
— Не уверен, что вам будут интересны наши разговоры, — пояснил он с усмешкой. — Но ваш опекун настаивал на вашем присутствии.
И он бросил на Говарда вопросительный взгляд.
— Лесса, — негромко сказал дядюшка, — покажи-ка этим господам знак на твоей руке.
К подобной просьбе я была готова, потому без возражений закатала рукав и вытянула руку вперед. Ланс внимательно всмотрелся в отметину. Насмешливое выражение исчезло с его лица, уступая место недоумению.