— Вижу, ты заинтересовалась, — удовлетворенно заметил он. — Ты спрашивала меня о магии? Так вот, народ Галирфана, дети Луны, владеют особой магией, доступной лишь избранным. А наиболее сильно она проявляет себя в крови потомков древних правителей.
— Значит, моя мама была твоей соотечественницей? — догадалась я.
— Более того — родственницей. Мы с Каридой принадлежали к одному роду.
— Карида, — прошептала я. — Мне говорили, что отец звал ее Карой.
На мгновение лицо Шера переменилось, он крепко сжал зубы, будто я сказала ему нечто неприятное. Но он тут же улыбнулся мне, и я даже усомнилась: не почудилась ли мне эта зловещая перемена?
— Скажи, Лесса, какие из своих успехов в магии ты можешь назвать самыми выдающимися?
Да уж, новый знакомый умел удивлять и сбивать с толку.
— Я умею ставить стену огня, — похвасталась я недавним достижением.
— Замечательно, — просиял Шер. — А теперь смотри.
И руке его невесть откуда появился серебряный нож, которым он полоснул себя по ладони. Я испуганно вскрикнула.
— Дай свою руку, Лесса. Не бойся, тебе не будет больно. Мне нужна всего одна капля твоей крови.
Боли я действительно не ощутила, только легкий укол. Алая капля набухла, сорвалась с пальца вниз, упала на ладонь Шера и смешалась с его кровью. А потом вокруг нас закрутился огненный вихрь. Я готова была поклясться, что созданный Шером огонь был живым, почти разумным. Он носился по комнате, охватывал стены, потолок, кружился рядом с нами, но не тронул ни единого предмета. А когда языки пламени стали принимать причудливые формы, превращаясь то в драконов, то в невиданных птиц, то в гигантских ящериц, я не выдержала и издала восхищенный вздох. А потом испуганно охнула.
— Ночная стража! Та, что патрулирует поместье! Сейчас стражники заметят огонь и решат, что начался пожар!
— Ничего они не заметят, — успокоил меня Шер. — Они спят, как и их собаки. И проснутся только тогда, когда я им позволю.
— Но ведь тогда получает, что в дом может забраться посторонний?
— Посторонний — нет, а я — да. Но я ведь для тебя свой? — спросил мой гость вкрадчивым шепотом.
Ответа на его вопрос я не знала, потому задала в ответ свой:
— А зачем тебе нужна была моя кровь? Без нее бы ты так не смог?
— Смог бы. Но я хотел проверить, почувствую ли я более мощную силу, смешав твою кровь со своей.
— И как — почувствовал?
Мне действительно было любопытно. Похоже, магия Шера сильно отличалась от того, что знала и умела я. И Говард никогда не рассказывал мне ни о чем подобном.
— Почувствовал. Лесса, Лесса, вдвоем мы способны завоевать целый мир. Я брошу его к твоим ногам. Все, все склонят головы перед новой Повелительницей!
Он махнул рукой, и пламя, бушевавшее вокруг нас, утихло. Глаза Шера сияли, мне же, напротив, стало не по себе. Я вовсе не желала становиться Повелительницей. Невольно вспомнились слова гадалки о том, что я смогу отомстить всем своим врагам, но придется дорого расплатиться. Тогда-то я сочла предсказание бредом, но теперь видела, что оно начинает сбываться.
Шер же поднялся на ноги и теперь в радостном возбуждении расхаживал по комнате.
— Твоя кровь не менее сильна, нежели у Кариды, Лесса. И это удивительно, ведь ты принадлежишь к народу Луны только по материнской линии. А еще у тебя есть свой собственный дар! Девочка моя, как же я рад, что нашел тебя!.
И он вытащил меня из кресла, подхватил на руки и закружил. А когда вновь опустил на пол, я увидела его шальной взгляд и поняла, что мне надо срочно отвлечь гостя каким-либо вопросом. Он уже склонил голову для поцелуя, когда я спросила:
— Шер, а почему моя мама никогда никому не рассказывала о своей семье? Я-то ее не помню, разумеется, но Ланс пересказал мне то, что узнал от слуг моего отца. Так вот, мама никогда не упоминала о своем происхождении. Что с ней произошло? Она сбежала из Галирфана? Или совершила какой-то проступок и ее изгнали?
Мужчина, нахмурившись, резко отстранился от меня, чем я и поспешила воспользоваться, опять устроившись в кресле, только на сей раз с ногами.
— Карида влюбилась, — наконец произнес Шер после нескольких мгновений тягостного молчания. — И ушла за своим избранником в его мир, навсегда покинув Галирфан.
Голос его был сух, спокоен и безэмоционален, но мне почудились в нем отголоски затаенной боли. И я задала следующий вопрос:
— Ты хорошо знал ее, да?
— Я думал, что хорошо ее знаю.
На сей раз я поняла, что не ошиблась: голос его слегка вздрогнул на втором слове. Значит, с моей мамой его связывали какие-то особые отношения.