Джина едва не застонала от досады. Неужели Лэнг видит в ней роковую женщину?
— У тебя сложилось обо мне ошибочное впечатление!
— Вот как?
Джина взглянула в лицо, словно вытесанное из гранита. В глазах Алекса не было ни сочувствия, ни понимания. Судя по всему, он считает ее бессердечной шлюхой.
— Ты прав, — прошипела она. — Меня окружает множество мужчин. Среди них не только Эдди, которого больше нет, но также наш барабанщик, техники, осветители, не говоря уже о менеджере Уилле Риверсе! Может, я сплю со всеми… И как знать, если бы ты не был таким высокомерным, твердолобым и самоуверенным снобом, возможно, я бы и с тобой переспала!
Алекс прекрасно понял, что сказано это было лишь с целью оскорбить его, поэтому спросил с тонкой ухмылкой:
— Думаешь, я захотел бы заняться с тобой сексом?
— Если бы представилась возможность, конечно! — бросила Джина, не помня себя от злости. Она надеялась, что теперь-то уж гордец Лэнг непременно оттолкнет ее.
Однако очень скоро стало ясно, что она ошиблась.
Сначала он действительно отдернул от нее руку, словно опасаясь подцепить какую-то опасную инфекцию. Джина даже позволила себе победно улыбнуться.
Но, когда она двинулась к двери, Алекс вновь схватил ее за запястье.
— Возможно, ты права.
— Что ты делаешь? — с запинкой пролепетала Джина.
И в ту же секунду оказалась прижатой грудью к торсу Лэнга.
— Оправдываю твои ожидания! — с усмешкой ответил тот, смыкая руки на ее талии.
— Пусти! — Отклонившись назад, Джина уперлась ладонями в грудь Алекса.
С тем же успехом можно было пытаться оттолкнуть кирпичную стену. Будучи очень высоким и сильным, Лэнг определенно вознамерился преподать гостье урок.
Темой этого урока была слабость. Ее, Джины.
С необычайной легкостью Алекс прижал ее к себе и медленно склонил к ней лицо. Странно, но вместо страха, негодования, брезгливости или иных малоприятных эмоций Джину охватило чувство трепетного предвкушения.
Возможно, если бы Лэнг был груб, она сопротивлялась бы сильнее. Но поцелуй был нежным. Начался он с едва ощутимого прикосновения дыхания к щеке, и лишь затем твердые мужские губы прижались ко рту Джины. Но и сейчас Алекс не спешил. Сначала он сжал верхнюю ее губу, затем нижнюю. А потом Джина непроизвольно издала стон, свидетельствующий о том, что она признает поражение.
Вообще, тут можно было бы остановиться, потому что Алекс доказал свою правоту. Но этого ему показалось мало. Он погрузил пальцы в волосы Джины и удерживал ее голову, постепенно углубляя поцелуй и требуя ответа.
Джина попыталась вздохнуть, чем дала возможность Алексу добиться большего. Он скользнул языком между ее приоткрытых губ и принялся нежно дразнить горячие глубины. Она ждала привычного приступа отвращения, но взамен ощутила мощный наплыв желания. Меж бедер Джины разлилось тепло, настолько приятное, что она не удержалась и громко застонала.
Алекс просунул руку под ее блузку, медленно продвигаясь вверх в поисках нежных упругих округлостей, которые ласкал не далее как сегодня утром.
Призвав остатки самообладания, Джина схватила через ткань его руку, но он хрипло простонал, касаясь ее губ своими:
— Позволь мне…
В ответ Джина издала тоненький звук, который мог означать что угодно. Алекс предпочел услышать в нем «да».
Его переместившаяся чуть выше рука не обнаружила никакого барьера. Он накрыл ладонью полную, но аккуратную грудь и вновь пережил те же сладостные ощущения, что и утром. Алекс вдруг страстно захотел увидеть Джину обнаженной. Он прервал поцелуй и отстранился.
Джина едва не застонала от разочарования. Как? Уже все?
Но нет. Несколько мгновений Алекс смотрел ей в глаза, затем, не спрашивая больше разрешения, быстро расстегнул и снял с нее блузку. Когда та упала на пол, он вновь окинул Джину жадным взглядом.
— Чудесно… — слетел с его губ завороженный шепот.
Затем он подхватил ладонями обе груди Джины. Она понимала, что должна каким-то образом выразить недовольство, однако в этот миг ее пронзил импульс острого наслаждения. Словно сквозь туман, все плотнее заволакивавший мозг, Джина сообразила, что Алекс ласкает большими пальцами ее соски. Начал он очень нежно, но потом его действия словно обрели смелость. Он разминал, оттягивал и вертел меж пальцев кончики упругой груди, пока они не отвердели, превратившись в подобие плотных бутонов.
Джина думала, что страстное желание постепенно сойдет на нет, однако оно разгорелось еще сильнее.
А что это за хриплые, эротичные звуки? Неужели ее собственные стоны? Разве способна она издавать нечто подобное? И почему ее голова запрокидывается сама собой, а тело выгибается, словно безмолвно умоляя о новых ласках? Это всегда так бывает, когда желаешь кого-то настолько сильно, что все остальное теряет смысл?
Алекс усадил Джину на стол, предварительно смахнув на пол какие-то бумаги, и припал губами к одному ее соску. Только сейчас она открыла глаза и посмотрела вниз. Ее грудь целовал совершенно посторонний человек, но, несмотря на это, ей не хотелось, чтобы ласки прекращались. Джина стиснула темноволосую голову руками, прижимая Алекса к себе и словно побуждая усилить напор.
Тогда, отбросив последние сомнения, Алекс втянул сосок в рот и принялся посасывать, лизать и покусывать его, пока он не выпрямился и не стал твердым, сладко ноющим столбиком. Затем Алекс подверг той же процедуре второй сосок. Джина сама подставила другую грудь, и он сдавленно застонал от удовольствия, смыкая губы вокруг розового кончика.
Спустя несколько мгновений, он нащупал молнию на джинсах Джины и потянул движок вниз. Дыхание Алекса было таким же частым и прерывистым, как и ее собственное.
Лишь когда он начал стягивать с Джины джинсы, она испытала первый приступ паники. Но было уже поздно: он забрался рукой под ее трусики. Еще секунда — и Джина ощутила прикосновение к самому интимному месту своего тела. Алекс ласкал ее столь искусно и нежно, что очень скоро она расслабилась и потеряла желание остановить его.
Напротив, она пошире раздвинула ноги, предоставляя умелым пальцам, возможность проникнуть чуть глубже, туда, где уже стало горячо и влажно.
Не прекращая своих действий, он вновь поцеловал Джину, еще более жадно и требовательно. Она отвечала, с готовностью принимая проявления мужской чувственности, от которых обычно лишь ежилась. Крепко держась за плечи Алекса, она легонько подавалась навстречу ласкавшим ее пальцам, и вскоре у нее возникло острое желание ощутить внутри себя, его всего.
Джина протянула руку к бедрам Алекса и судорожно глотнула воздух, почувствовав под ладонью пульсацию отвердевшей мужской плоти.
Алекс туг же отодвинулся от Джины, шепнув:
— Погоди…
Он наклонился и окончательно сдернул джинсы с ее ног. Выразить протест она просто не успела, потому что в следующее мгновение Лэнг вновь припал к ее губам. Секундой позже его рука снова скользнула между бедер Джины и принялась ритмично разминать нежную, поросшую шелковистыми волосками женскую плоть. Так продолжалось до тех пор, пока Джина не застонала от удовольствия.
Тогда Алекс прервал поцелуй. Выплыв из сладостной неги, Джина увидела, что он стаскивает с себя рубашку. Одна эта картина уже заставила ее затрепетать от прилива желания. Но затем Джина смутилась: разве не выглядит странной внезапная вспышка страсти к человеку, который даже не очень ей нравится?
Поймав ее взгляд, он увидел в нем сомнение. Джина уже качала головой, собираясь что-то сказать, но он вновь сжал губами ее дерзко торчащий сосок. Он щекотал плотный столбик языком, сосал и покусывал до тех пор, пока дыхание не начало вырываться из груди Джины частыми горячими толчками.
Алекс почувствовал, как Джина зарылась пальцами в его волосы, не желая отпускать, и понял, что медлить нельзя.
Джина ощутила на своих бедрах руки Алекса, уверенно притягивающие ее к краю стола, затем в нее уперлась мужская плоть, твердая и разбухшая. Взглянув на этот — как ей показалось, огромный — ствол, Джина замерла в испуге. А когда Алекс качнулся вперед, намереваясь войти в нее, она отпрянула.