— А он знает об этом?
— Это он и выписал маму из клиники. Каким-то образом она добралась до телефона и позвонила ему. Он вылетел сегодня утром, чтобы забрать ее.
— Ты когда-нибудь встречалась с ним… со своим отцом?
— Один раз. Он пригрозил вызвать полицию, если я не уйду. — Лианна схватила его за руки. — Патрик, что я буду делать, если мама ошибается? Что, если она снова сорвется?
Он ласково обхватил ее затылок.
— Мы не отвечаем за ошибки своих родителей, но если Тони понадобится, мы будем с ней рядом.
— Мы? Но ты не обязан…
Патрик заставил ее замолчать нежным поцелуем.
— Обязан. Я люблю тебя, а это значит, что мы всегда и во всем должны быть вместе.
Эти слова, которые она так жаждала услышать, показались ей горько-сладкими.
— Ты не верил мне, Патрик, и это очень больно и обидно.
— Я знаю, и не могу выразить, как сожалею об этом. Я был не прав. Ты делала все, чтобы помочь мне и моей семье, а я отвернулся от тебя. Но если ты простишь меня, клянусь, что сделаю все возможное, чтобы больше никогда не разочаровать тебя. Лианна, ты должна поверить в мою безграничную любовь. Я идиот, но идиот, которому наконец открылась истина. Выходи за меня. Обещаю, что позабочусь о том, чтобы твои грядущие годы были во сто крат веселее и счастливее, чем предыдущие.
Сердце Лианны подпрыгнуло, словно шар, наполненный гелием, но реальность не позволила ей оторваться от земли. Героям нужны героини, а она дочь неудачницы. Лианна погладила пальцами его колючую челюсть.
— Я не бродяжка, которой нужен дом. Хотя, похоже, и ты, и оба твоих отца так думают.
Патрик нахмурился.
— Это означает «да» или «нет»?
— Патрик, что, если сейчас в тебе говорит текила? Или ты так долго был без женщины, что даже я кажусь тебе привлекательной? Я не из тех, кого любят.
Он уставился на нее так, словно она лишилась рассудка.
— Откуда подобная глупость?
— Все, к кому я когда-либо привязывалась, легко меня забывали. Я боюсь, что и ты тоже забудешь.
— Если хочешь доказательство того, что я с тобой навсегда, клянусь сделать татуировку с твоим именем у себя на заднице.
Он прошагал к двери, бормоча себе под нос о женщинах с их глупыми выдумками. Затем бросил ключ на пол и ногой подтолкнул его в щель под дверью.
Повернулся и подбоченился.
— Я признаю, что был дураком, но не настолько, чтобы позволить тебе уйти из моей жизни. Похоже, придется держать тебя здесь до тех пор, пока нам с Аннабел не удастся убедить мою любимую женщину, что мы должны быть вместе.
Температура в комнате подскочила на несколько градусов, но это скорее из-за греховного обещания в его глазах, чем от присутствия каких-либо потусторонних сил. Они с Арчи проверяли множество историй о привидениях, но ни одна из них не оказалась правдивой.
Патрик вытянулся на кровати и подложил руки под голову.
— Если мы получим разрешение завтра, то семидесятидвухчасового срока до регистрации хватит, чтобы отец вернулся из больницы. Мы можем сыграть свадьбу в «Крукид Крик», а поскольку папа души в тебе не чает, он, возможно, захочет вести тебя к алтарю.
Ее сердечко затрепетало от той картины, которую он рисовал.
— Патрик…
— Я позабочусь о транспорте. Тони и Бруки придется постараться и подготовить все к свадьбе за три дня.
Он продолжал планировать, словно ее согласие было делом решенным:
— Мы можем провести медовый месяц здесь, во Дворце, или в Голливуде, если ты хочешь показать мне дом Арчи.
— В Карлсбаде. Особняк Арчи в Карлсбаде, а не в Голливуде.
— Ну, все равно. Это место меня не интересует. Иди сядь со мной и расскажи мне о… моем отце.
Лианна приложила ладонь к груди, глаза защипало. Она знала, как тяжело ему было попросить об этом.
— У меня в сумочке лежит его письмо к тебе.
Патрик с трудом сглотнул и набрал воздуха.
— Думаю, пришло время мне его прочитать.
Лианна достала запечатанный конверт и подала ему.
Он поймал ее руку.
— А ты сама это читала?
— Нет.
Он притянул ее на кровать и придвинул к себе поближе. Потом прочистил горло, вытащил из конверта два толстых листка и стал читать вслух:
— «Дорогой сын!
Если ты читаешь это письмо, значит, я так и не нашел в себе смелости представиться. Ты должен знать, что я горжусь тобой. Ты стал настоящим мужчиной, как всегда обещала твоя мать. Как бы ни хотелось мне признавать, но я должен благодарить за это Джека Лэндера, потому что меня не было с тобой рядом. Ты никогда не узнаешь, как я сожалею об этом, но Каролина была права. У тебя были дом и семья, и я не имел права отнять их у тебя. Но не верь, что я хотя бы на один день забыл о своем сыне.
Завещаю состояние тебе не потому, что хочу купить твое прощение, но потому, что именно из-за нехватки денег я когда-то оставил твою мать. И не хочу, чтобы тебе пришлось делать такой тяжелый выбор.
Ты всегда жил в моем сердце, сынок. Единственное, о чем я жалею, — это что не осмелился быть с тобой рядом».
Патрик сложил письмо и бросил конверт на прикроватную тумбочку. Потом медленно выдохнул.
Лианна крепче обняла его.
— Ты очень счастливый человек, Патрик. У тебя два отца и мать, которая любила тебя.
Он коснулся губами ее волос.
— Моей любви хватит, чтобы с лихвой компенсировать тебе все то, чего ты была лишена.
Слезы подступили к ее глазам. Она всем сердцем хотела сказать «да», но что, если он передумает?
Патрик забрался под ее рубашку, чтобы погладить спину, изгиб бедра, талию. Начал легонько покусывать шею, мочку уха, и трепет пробежал по ней.
Он продолжал ласкать ее, и она прикусила губу, чтобы сдержать вскрик.
— Патрик…
— Ш-ш-ш. Позволь мне любить тебя. — Чашечки лифчика раскрылись, и его ладони сомкнулись на ее обнаженной груди.
— Я не могу думать, когда ты так делаешь.
— Тогда вот это окончательно собьет тебя с мысли. — Его пальцы нырнули под завязки бриджей. — Мне нравится показывать тебе всякие новые штучки, — пробормотал он голосом вкрадчивым и мягким, словно черный бархат. Его язык нырнул ей в ухо в тот же миг, когда пальцы отыскали и погладили самое чувствительное местечко.
С ее губ сорвался стон, и каждый мускул тела напрягся в ожидании.
— Я не могу…
— Можешь. — Волшебные пальцы Патрика усердно трудились до тех пор, пока она не рассыпалась на осколки в его руках. Он убрал руку, крепко поцеловал Лианну, поднял, все еще трепещущую, и поставил рядом с кроватью. Взгляд, которым он одарил ее, ввел бы в грех и монахиню. — Последний раздевшийся — на спине.
После секундного замешательства Лианна сбросила рубашку, бриджи и белье. Патрик еще стаскивал джинсы, когда она забралась в кровать и подтянула колени к груди.
— Это будешь ты, ковбой.
Горячий трепет предвкушения пробежал по коже.
Патрик притянул ее в свои объятия и слился с ней в поцелуе таком же чувственном и первобытном, как жар желания, разрастающийся внутри нее. Он пропускал волосы сквозь пальцы, задерживаясь там, где локоны прикрывали грудь, пока она не застонала.
— Возьми меня в себя, Лианна.
Она приподнялась над ним, а затем медленно опустилась, тихо ахнув от невероятного ощущения наполненности. Его шершавые ладони скользнули от бедер к груди, по плечам и вниз по спине, оставляя после себя пылающий след. Он продемонстрировал ритм, обещающий довести ее до исступления.
Патрик окружал Лианну, наполнял. Он смаковал ее губы, скулы, шею. Он пленил ее грудь своим обжигающим ртом. Лианна задвигалась быстрее, пока не взлетела словно комета. Громкий вскрик слился со стоном Патрика.
Она повалилась на его тяжело вздымающуюся грудь. Он крепко обнял ее.
Всю жизнь Лианна убегала. Пришло время остановиться. Любовь к Патрику открыла ей важную вещь: она не такая, как ее мать.
Патрик чмокнул ее в лоб и приподнял подбородок. Любовь в его глазах была такой же чистой и сияющей, как хрустальная люстра, висящая в особняке Арчи.