«Здравствуй, Таня! — писал Рад, положив тетрадку на колено. — Каникулы подходят к концу. Скоро вернусь в город, в интернат. Тогда повидаемся. У меня мировая новость! У нас в лесу появился лев. Никто не знает, откуда он взялся. Но близкое присутствие грозного хищника чувствуется всюду. Он зарезал косулю. И даже побывал у нас на кордоне. В комнате на половице остался отпечаток его огромной лапы. Львиный след похож на фиалку. Интересно? Теперь я буду охотиться на льва. И если мне повезёт, я привезу тебе, Таня, львиную шкуру. Может быть, ты не веришь? Я буду выслеживать льва, пока не найду… Ты будешь рада, если я подарю тебе львиную шкуру?»
А далеко отсюда, за каменистой пограничной рекой, в тёмной ночи горели костры. Их оранжевое пламя, казалось, не светило, а раскаляло воздух. И от этого накала было жарко и душно. В свете поздних костров лица людей приобрели бронзовый оттенок, а белые одежды окрасились в цвет пламени.
Костры были зажжены в честь удачной сафари. Сам господин сидел на террасе своего бунгало[2]. Без пробкового шлема он казался ещё меньше ростом. Уголки его рта отвисли. Глаза были закрыты. Хозяин насытился, устал.
Где-то надрывно играли музыканты. Их инструменты были сделаны из сухой тыквы, поверх которой натянут бычий пузырь, отчего звук струны приобретал глуховатый, утробный звук.
Два человека стояли в стороне. Их лица высвечивало пламя костра.
— Ахмет, где мой лев? — спрашивал один другого.
— Ты получил большие деньги, Джур. Я дал тебе заработать.
— Но ты же обещал сохранить моего льва, Ахмет. Я дал тебе льва только с таким условием.
— Разве я сказал, что твой лев погиб? Идём, посмотрим. Может быть, он остался на воле. Ведь из пяти убили четырёх.
Они отошли в сторону. Туда, где на шестах висели туши убитых львов. Огромные, с запрокинутыми головами. Джур шёл первым и внимательно разглядывал мёртвых животных. Так он дошёл до последнего.
— Здесь нет моего льва, Ахмет.
— Вот видишь, — оживился Ахмет, хлопая друга по спине, — значит, он жив! Как и договаривались.
— У моего льва с детства остался большой шрам. Его ранила львица. А я вылечил его. Но шрам остался… Где он, Ахмет?
— Он ушёл за границу. И этим спасся. Хозяин не посмел догнать его.
— Он ушёл за границу… — задумчиво повторил Джур. — Но там же не знают, что он мой. Там устроят сафари…
— Он вернётся, — успокоил друга Ахмет. — На той стороне не устраивают сафари. Можешь быть спокойным. Там, наверное, и львам живётся лучше.
Они шли между кострами, и звуки невидимого оркестра заглушали их голоса.
На другой день Рад с Дедом отправились на поиски льва.
Они шли по просекам и по узким тропам, взбирались на склоны гор и скакали с камня на камень у речки, сверкающей как ртуть. Вокруг пели птахи. Светило солнце, подсушивая ночную росу. Бодрящий сквознячок задувал в лесных коридорах. Но от сознания того, что где-то здесь бродит грозный хищник, нарождающийся день казался тревожным, и два охотника испытывали незнакомое доселе волнение. Они часто останавливались, прислушивались. Каждый шорох холодил сердце.
— Где он? — спрашивал Рад своего спутника.
— Видимо, нашёл себе логово. Отдыхает после ночной охоты.
— Может быть, он ушёл из нашего леса? — спрашивал Рад.
Дед пожимал плечами.
В одном месте, на небольшой песчаной залысине, охотники наконец обнаружили свежие отпечатки львиных лап. Но кончился песок — и следы исчезли, растворились, как бы заросли травой.
Над головами охотников послышался нарастающий шорох. Это летела стая уток. Рад смотрел на птиц, прикрывая глаза ладонью.
— Стрельнём, Дед?
— Ты забыл, что патроны заряжены пулями, — отозвался лесничий. — Теперь забудь об утках.
Стая скрылась за зелёным холмом, где, видимо, было озеро. В небе их сменил орёл. Его широкие крылья, распростёртые для парения, слегка вздрагивали от встречных потоков воздуха. Орёл делал круги, как самолёт, собирающийся совершить посадку. Его когтистые лапы, невидимые в полёте, были выпущены как шасси.
— Видишь? — сказал Дед. — Похоже, что орёл что-то заметил.
Рад и лесничий прибавили шагу и вскоре очутились на лужайке, над которой кружил орёл.
Они увидели останки лани. Мясо было съедено. Только кости валялись в траве.
— Лев? — спросил Рад, глядя на Деда.
Тот ничего не сказал.
— Значит, он не ушёл из нашего леса. Идём! — оживился Рад. — Скорей бы убить его! Сколько животных гибнет зря.