— Мы не забьем ни одного гола! Всегда первый забивал Веселовский, а второй я…
— Ребята, а может, у него и в самом деле нога болит?
— А может, он еще придет? Просто испортился трамвай, бывает же?
Но я знал, что виноват не трамвай. Я знал, что Андрий не придет, еще тогда знал, когда он сказал: «Ты капитан — ты думай». И потом знал, когда вечером он пришел на школьный двор, а мы с Марианной стояли на футбольной площадке — я в воротах, а Марианна (вот бы никогда не поверил!), как настоящий футболист, забила классный гол. Гол в самом деле был классный, — во всяком случае, я не смог взять этот мяч.
Андрий не видел гола. Он пришел немного позже, сказал:
«Привет, Анка!» — а на меня даже не глянул, как будто меня не было, как будто я просто рваная футбольная камера, а не капитан команды.
«Здравствуй, Веселовский! — ответила Марианна. — Что ты нам скажешь?»
«Вам? — Андрий поднял камень и запустил его в каменную стену, за которой был школьный сад. — Я хочу тебе кое-что разъяснить, Анка… Скажи, что важнее: человек или футбол?»
«Футбол. Разумеется футбол, если человек — не человек, а трус, которого… надо брать на поруки!»
«Тебя никто не просил!»
«А я не о Веселовском, я о «Комете» думала».
«И о ее капитане?» — насмешливо спросил Андрий.
Угу, я начинаю понимать, в чем дело.
Андрий схватил Марианну за руку:
«Теперь я все знаю! Тебе нужен был футбол, и ты ради этого… только ради этого… Что, теперь капитан обещает взять тебя в «Комету», да?»
Анка тихо попросила:
«Пусти, Андрий».
Он отпустил, а Марианна положила мне на плечо руку, словно просила за Андрия прощения:
«Сень, давай становись на ворота…»
Я еще тогда знал, что он не придет, и потому теперь решился:
— Знаете, ребята, придется заменить Веселовского. Поставим запасного.
— Запасного? Выдумывай! Где ты его одолжишь? У кого? Нам еще подстановку припишут!
Дело в том, что у нас в классе мало ребят — как раз футбольная команда — и ни одного запасного игрока.
— Марианна, поди сюда!
Она подошла и посмотрела на нас веселыми глазами. А я — я в этот миг боялся своей «Кометы», потому что это была не комета, а вулканическая лава.
— Ты с ума сошел!
— Нас на смех подымут!
— Позор!
— Хоть ты и капитан, а все равно не имеешь права…
— Имею! — крикнул я, сжимая кулаки. — Я знаю, кого беру. Все. Если хотите, поговорим после матча.
Хорошо, что прозвучал свисток судьи, хорошо, что надо было выходить на поле, потому что я не знаю, сумел ли бы я отбиться от «Кометы». Ничего удивительного, что Андрий не сдержал слова, не признался, что это он обещал взять Марианну в команду.
Ох, и настроение же было у моей «Кометы»! Я сам так волновался, что майка у меня прилипла к спине в первую же минуту игры.
Марианну почти нельзя было отличить от мальчишки — в новой красной майке, в коричневых лыжных ботинках она выглядела совсем не смешно, может быть, не хуже остальных.
Соперники встретили нас въедливым смешком. Конечно, это было почти невероятно — девочка с футбольным мячом! Но скоро они перестали смеяться. Я вырвался на штрафную площадку, отпасовал мяч Марианне, а она точно рассчитанным ударом вогнала его в сетку.
Не знаю, то ли девятый «А» просто ошалел от появления девчонки на поле, то ли это и в самом деле был хороший гол. Но это не имело значения. Главное — гол был, он поднял настроение, и уже через минуту Игорь Диброва забил еще один мяч.
Мы выиграли с фантастическим счетом — 4:1! Такого еще не бывало — седьмой «Б» обставил чемпиона школы!
— Ну вот, — Анка обтерла выпачканные руки пучком травы, — а ты, Валера, говорил, удачи не будет!
Валерик, весь блестящий от пота и радости, опустился на одно колено и шутливо проговорил:
— О Марианна, прости меня, неразумного!
— Ур-ра, Марианна! — закричала вся команда.
И тогда мы услышали голос Андрия Веселовского. Притворно равнодушный, ровный голос:
— Ничего. Может быть. Случается. Гипноз или как его там, Ляхов?
Лучше бы ему было не подходить. Ребята швыряли в него злые, обидные слова, а он стоял и слушал и смотрел, как Марианна медленно расшнуровывает свои ботинки на толстой подошве.
— Можешь считать, что ты больше не в «Комете»! Кто «за»? — спросил я.
И все подняли руки. Все, кроме Марианны. Она все еще расшнуровывала башмаки.
— Анка, а ты? — спросил Валерик.
— Не знаю, — сказала Марианна.
Глаза ее показались мне в этот момент черными и испуганными. Совсем не Анкины веселые прищуренные глаза.