– Доброе утро, миссис Линдсей. Вы очень пунктуальны.
Она скромно подняла на него глаза.
– Я догадываюсь, что опоздания – одна из многих вещей, которые вы не терпите, милорд.
Когда она приблизилась к нему, Джервейз вдруг обнаружил, что у него сбивается дыхание. Ох, если бы она потребовала за одну ночь тысячу гиней, он бы ни отказался.
– Вы совершенно правы, миссис Линдсей. Я не люблю, когда меня заставляют ждать. – Джервейз указал на серую кобылу. – Вот ваша лошадь.
Глаза ее расширились, и в этом не было ничего удивительного – кобыла считалась одной из самых породистых в Британии.
– Она прекрасна! Как ее зовут?
– Ее зовут Федра, но вы можете поменять имя, если захотите.
Миссис Линдсей посмотрела на него вопросительно.
– Милорд, что вы имеете в виду?
– Она ваша, – с улыбкой ответил Джервейз.
Наградой ему стали еще больше расширившиеся глаза красавицы.
С восхищением глядя на кобылу, она погладила ее по шее, затем, отдернув руку, проговорила:
– Я не могу ее принять. Между нами нет никакого соглашения, и я не хочу быть вам обязанной до того, как приняла какое-то решение.
Джервейза забавляло, как она играла Миссис Благопристойность. Она явно забыла первую заповедь шлюх, которая гласила: надо брать любой и каждый предложенный подарок.
– Кобыла – подарок, а не плата. Никаких обязательств.
Она окинула его внимательным взглядом, потом сказала:
– Что ж, посмотрим. Помогите мне, пожалуйста, сесть в седло.
Джервейз наклонился и сцепил замком пальцы. Положив одну руку на луку седла, Диана приподняла юбки до щиколоток и поставила ногу на руки виконта. Помогая ей подняться и сесть в дамское седло, он заметил, что ее ступни и щиколотки были такой же прекрасной формы, как и более видимые части тела.
То, что мужчина помогал женщине оправить юбки после того, как она садилась в седло, было в порядке вещей, и это обстоятельство таило в себе разные возможности. Диана чуть напряглась, ожидая, что виконт коснется ее бедра или колена. Он явно колебался – очевидно, взвешивал, стоило это делать или нет. Она попыталась представить, каково было бы почувствовать его сильные руки. Но он в итоге просто оправил ее юбки, не коснувшись ноги под тканью. Она испытала одновременно и облегчение, и разочарование.
Укоротив ее стремя, Сент-Обин и сам сел на коня. Возможно, этот человек был именно такой холодный, как говорила Мадлен, однако показал себя образцом галантности. В седле он держался с естественной грацией. Впрочем, на лошади любой красивый мужчина выглядел самым выигрышным образом…
В этот час улицы Мейфэра оказались почти безлюдны, что было очень кстати для того, кто не садился на лошадь несколько лет. Кобыла шла очень плавно, и ехать на ней оказалось приятно. Они доехали до Гайд-парка, и Диана от удовольствия рассмеялась, запрокинув голову. Потом пустила лошадь галопом и несколько прекрасных мгновений наслаждалась бившим в лицо ветром, после чего перевела лошадь на медленную рысь и, повернувшись к своему спутнику, крикнула:
– Имя Федра ей очень подходит! Ведь это означает «радостная».
Темные брови виконта чуть приподнялись.
– Вы знаете греческий?
Диана замялась, думая, не совершила ли ошибку, но потом решила, что нет. Чем более загадочной он ее находил, тем лучше.
– Немного латынь и еще меньше – греческий, – ответила она с улыбкой.
– Миссис Линдсей, оказывается, у вас множество талантов.
– Милорд, даже куртизанки не проводят все время на спине, – отозвалась Диана.
Виконт тоже улыбнулся.
– Да-да, конечно. Им нужно проводить время в опере, где их замечают, и кататься по парку, где респектабельные леди их игнорируют. Кроме того, требуется время, чтобы холить свое тело, а также сплетничать с другими киприанками о мужчинах.