Вайет очень осторожно вел машину по тихим городским улицам. Лайза, прислонившаяся к дверце, казалась ему слишком хрупкой. Всю дорогу он о чем-то говорил, рассказывал о замечательных людях Джаспер-Галча, вспоминал всякие случаи. Она вроде бы даже улыбнулась истории о том, как семилетняя Мэл поколотила Клейта. Но когда они остановились около дома, лицо ее опять стало напряженным.
Джилиан и Люк вскочили, как только они вошли в дом.
— Ох, Лайза, слава Богу! Ты в порядке? — спросила подруга.
— Со мной все нормально. Ты же знаешь, я всегда возвращаюсь домой. — Но голос ее прозвучал безжизненно, а попытка подмигнуть явно не удалась.
Было видно, что Джилиан очень хочет остаться, но Люк, перехватив взгляд Вайета, тут же взял ее за руку и потащил из дома — любоваться звездами. Покачав головой и попытавшись улыбнуться, Лайза заметила:
— Да… Тонким человеком Люка не назовешь.
Кивнув, Вайет повесил шляпу на спинку стула и сказал:
— Помню, однажды, когда нам было лет… по двенадцать, Люк и я…
Он замолчал, а когда она подняла глаза, шагнул ей навстречу и сказал:
— Что-то я один говорю весь сегодняшний вечер. А ты, Лиз? Ты ничего не хочешь сказать?
Вайету очень не понравилась полная отрешенность в ее глазах и то, как, пожав плечами, она отвернулась.
— Честно говоря, я не знаю, с чего начать.
Лайза пошла на кухню, Вайет за ней и остановился в дверях, прислонившись к притолоке.
— Ну, я вот предавался детским воспоминаниям. Тебе ведь тоже есть что вспомнить?
Лайза смотрела на него долгим взглядом, и он подумал, что она вовсе не собирается отвечать. Нагнувшись, она достала из-под раковины кувшин для поливки цветов и подошла к подоконнику.
— Надо же! Все пересохли.
Потом она пошла к вьюнку, висящему над раковиной. Вайет, скрестив руки на груди, ждал. В конце концов она все же ответила:
— Знаешь, у меня с детскими воспоминаниями туговато.
— Не может быть! Какое-то событие наверняка осталось в памяти, хотя бы самое яркое.
— Самое яркое? — Она начала поливать папоротник на шкафчике. — Дай подумаю. Это или первый поцелуй…
Вайет улыбнулся.
— …или день, когда моего отца забрали в тюрьму. Этот день я не забуду никогда. Или пощечина, которую получила от маминого приятеля за то, что плакала.
У Вайета сжалось горло. Охваченный жалостью, он быстро подошел к ней. Лайза, может, и пыталась казаться беззаботной, но руки ее не слушались: вода текла с блюдечка, стоявшего под горшком рододендрона. Он схватил полотенце и взял ее за руку. Она подняла голову, и он мог поклясться, что никогда не видел такого отчаяния в ее глазах.
— Я же говорила тебе, что не люблю воспоминаний, — Лайза попыталась улыбнуться.
И Люк и Клейт всегда выясняли отношения при помощи кулаков. И сейчас, глядя на темные круги под глазами девушки, на невыразимую грусть в глазах, Вайету хотелось провести хотя бы пять минут наедине с тем человеком, который ударил ее много-много лет назад. Мак-Калли понимал, что это глупо и несерьезно, но случись такое, он сделал бы все, только бы не видеть подобного выражения ее глаз.
— Тогда запомни это, — прошептал он, наклоняясь к ней. Вайет обнял ее, прижал к себе и, поцеловав в макушку, прошептал: — Какое счастье! Ты — чудо!
Она слегка отстранилась.
— Вайет, я кое-что хочу сказать тебе.
Можно назвать это инстинктом, страхом, как угодно, но сердце его забило тревогу. Вайет не знал почему, но чувствовал, что должен поцеловать ее. И, склонившись, он вновь коснулся ее губ. На этот раз поцелуй получился гораздо более пылким и страстным. Она ответила на его поцелуй. У него кругом пошла голова. Неожиданно он почувствовал, как она напряглась, и неохотно отпустил ее. Отступив назад, она спросила:
— Почему ты это сделал?
— А с каких это пор мужчине нужна причина, чтобы поцеловать женщину?
Лайза судорожно перевела дыхание и закрыла глаза. Да, это еще тяжелее, чем она думала. Девушка поставила кувшин на место, медленно открывая и закрывая дверцу шкафчика, чтобы дать себе время собраться с мыслями. И, распрямившись, она уже гораздо лучше владела голосом.
— Ты должен об этом знать.
— О чем? О каком-то скандале в твоем прошлом? Что ты убежала из дома? Что твоего отца посадили в тюрьму и тебе пришлось отчаянно бороться за существование? Меня это не волнует. Прошлое есть прошлое. Меня гораздо больше интересует настоящее и будущее.
Она подошла к окну, отдернула занавеску и долго смотрела в темноту. Отсюда ей был виден свет в доме Маккензи. Дети всегда говорили «спасибо», когда она возвращала им мячик, заброшенный к ней во двор. Но она никогда по-настоящему не разговаривала с их родителями, впрочем, как и с другими соседями по улице. Может, она чужая здесь, как и везде? Она быстро привязывалась к людям, а жители Джаспер-Галча не захотели принять ее. Но она все равно хотела остаться, потому что Вайет был здесь. Все, о чем она мечтала, — это быть с ним. Поддаться бы этому безумному желанию и броситься в его объятия! Нет!