— Они из ближайшего села. Очень скромны. Несмотря на весьма крупные носы, имеют женихов и наделены невероятной выносливостью. Коло не хотел окружать себя капризными городскими красотками. В этом я целиком его поддерживаю. Не опасайся перегрузить девушек поручениями. Такая в одиночку целое поле вспашет, — заверил Кристину Санта.
Они бродили по окрестным холмам, выискивая подходящее место для купания. Санта уверял, что видел здесь совершенно дикий пруд, в котором все это время мечтал поплавать, «взметая фонтаны водорослей и водяных лилий».
Вообще первая неделя на «ферме» превратилась в сплошной отдых. Пару раз Санта повозился в гараже, звякая железками и старательно размазывая по лицу машинное масло. Кристина же, в соответствии с указаниями Луиджи, представила девушкам объем работы и хозяйственный инвентарь в виде новеньких моющих пылесосов с водяным режимом, стиральных машин и гладильных прессов. В основном же крутился сам Луиджи, заказывая в специализированных фирмах, обслуживающих банкеты, полное обеспечение шикарного стола на две сотни персон, подгоняя садовников, пересаживающих из теплиц на клумбы свежие цветы, отвечал на подтверждения разосланных приглашений и прочее, прочее, прочее…
— У меня впечатление, что через неделю здесь состоится коронация наследника престола, — сказала Кристина, удивленная размахом подготовки.
— Ничего особенного. Рядовой аристократический прием. Обычная жизнь «золотой верхушки», — язвительно прокомментировал Санта.
— А я вовсе не против, чтобы такие приемы стали обыденностью. Мне нравится, когда люди умеют жить со вкусом и радовать других… В тебе, Санта, живет дух коммунистической уравниловки — «все поделить поровну». Ведь говорят же: «Бог даже в поле колосков не выровнял». У каждого своя судьба, свое место в этой жутко запутанной жизни… — горячилась Кристина, не разделявшая «шариковского» антисобственнического пафоса Санты.
— Наше дело сейчас прислуживать. Хозяев — принимать это как должное. Ведь он неплохо нам платит, этот сумасброд Коло, — без восторга заметил Санта.
— Ты же знаешь, что счастье в нас самих — этому еще в школе учат, а не только в университете. И мера его зависит от того, сколько каждый из нас на своем месте сумеет для себя ухватить. От всего, что ему дано — от этого великолепия, принадлежащего всем! — Кристина закружилась, раскинув руки, словно собираясь обнять цветущую благодать.
— Не всем, а графу. Эти холмы, перелески, полянки — его собственность, — уточнил Санта.
— Дорогой доктор множества наук, с тех пор, как ты вырядился в российского торгаша, и по сегодняшний день, вот в этом комбинезоне автослесаря, ты что-то упорно изображаешь. Не пойму, что именно… Ведь не может же в самом деле костюм так изменить человека? — Кристина преградила путь Санте и, подбоченясь, как цыганка в массовке «Кармен», угрожающе наступала на него. — А ну, раскалывайся. Что там еще за сюрпризы таятся во всей этой истории с твоей прогулкой в РФ?
Санта вздохнул и в знак капитуляции поднял руки:
— От тебя не спрячешься. Да я и так собирался поделиться кое-какими этнографическими наблюдениями, выводами социально-психологического порядка… Присядем! — предложил Санта, бросив на камень прихваченное для купания полотенце.
Сорвав травинку, он покусывал ее, сосредоточенно изучая ландшафт.
— Значит, так. Первое — я верю в позитивное будущее России, потому что убедился в рыцарской чести и деловитости лучших кругов ее мафиозной интеллигенции… Мой второй визит в Москву порадовал — мне удалось дружески разрешить возникший год назад конфликт, наладить кое-какие деловые связи и облегчить совесть близкому, весьма дорогому мне человеку. — Санта порылся в кармашке комбинезона и протянул Кристине конверт. — Читай, это тебе.
— От кого? — Она нетерпеливо развернула листок, и Санта мог наблюдать, как недоумение на лице девушки сменяется радостью.
— Слава Богу! Я теперь спокойна… Ведь и вправду все время думала, не навредила ли я своими капризами матери и Филу… Геннадий Алексеевич, мне кажется, весьма опасный противник, если разозлится… — сказала Кристина.
— И весьма галантный джентльмен, умеющий принимать во внимание объективные обстоятельства. Если, конечно, не задевать его гордость.
— Ой, Санта! Как же тебе удалось заполучить это послание?
— По-доброму, детка, по-доброму. Ну, спел ему пару романсов и поведал о затруднениях одной своей московской подружки… Мы ведь с Геной еще над «Голубым принцем» лбами столкнулись. Теперь он признался, что был не прав. Этот человек умеет уважать законы чести. А что он тебе написал, если не секрет?