«А может быть, дело в том, что ты все плохо придумала? Может, ты в чем-то ошиблась, Тинка?» — Она присела рядом с грифоном и, опустив ладони в воду, прижалась лицом к прохладному, шершавому камню. Тихо, умиротворяюще журчали струи, вторя звенящим в кустах цикадам. Парк казался заколдованным царством, созданным для любви. На глянцевой листве лежало лунное серебро, цветущие деревья источали сладковато-пряный аромат, а прозрачная вуаль тумана, повисшая среди деревьев, навевала образы шекспировского «Сна в летнюю ночь» — эльфов, лесных духов, резвящихся в любовном дурмане.
Кристина закрыла глаза, растворяясь в волшебстве этой последней южной ночи. Она должна была проститься с парком, небом, водой. Забыть навсегда сон, подаривший ей Санту…
Сбоку хрустнули ветки, раздирая стену кустарника, из темноты шагнул в лунный свет мужчина. Кристина вскочила, сдержав крик: снова явилось к ней обманчивое видение — высокий красавец с упрямым, будто рассеченным подбородком над крахмальным воротничком, с прищуренными азартными глазами и копной черных волос. Только теперь он вышел не из серебристого «мерседеса», а из темного парка и смотрел на нее виновато и нежно, словно опоздал на важное, давно назначенное свидание.
— Извини меня, детка! Что случилось, ты плачешь? — Взяв ее за руки, Санта тревожно всматривался в лицо девушки. — Тебя кто-то обидел?
— Никто… никто. — Голос Кристины дрожал, испуганно озираясь, она пятилась назад, не в силах разделить реальное и воображаемое.
Что же это? Она так хотела увидеть его, так заклинала о встрече душистую ночь — и он явился! Не из праздничного зала — из мира горячечного, страстного вымысла… Кристина сжала виски и, опустив глаза, шагнула в сторону. Секунду поколебавшись, она рванулась в кусты.
— Эй, ты куда? — Санта поймал ее руку и крепко сжал пальцы. — Что произошло, детка? Я искал тебя в зале, в твоей комнате, обегал весь парк… Что ты здесь делаешь?
— Ничего… Я прощалась. Завтра уезжаю. Мне надо срочно вернуться домой, — пробубнила она, не глядя ему в лицо.
— Ты скучаешь о ком-то? Все это время я видел тебя печальной. Твой возлюбленный остался в Москве?
— Нет, синьор следователь. Он здесь, — сказала Кристина, не уверенная, к кому обращены ее слова — к реальному Санте или рожденному воображением герою.
— Где? — Санта огляделся. Кристина рассмеялась, стряхивая оцепенение.
— Раньше ты был догадливей, маэстро Бельканто… Я просто вспомнила свой старый сон. Тебе, кажется, пора на сцену! — напомнила она.
— Давно пора. Уже начали ужинать без Мендельсона. Это неважно — Коловисимо в ударе — там такое веселье!.. Но я искал тебя, девочка. Нам надо вернуться. Дай мне руку — пойдем! Пойдем же, вот так…
Подхватив Кристину под локоть, Санта повел ее к дому. Она брела, как во сне, пытаясь понять нечто главное.
— Ты даже не удивился, что я уезжаю? — вдруг остановилась пораженная этой мыслью Кристина.
— Прости, я думал о другом. — Санта преградил ей путь и, почти касаясь губами лба, тихо сказал: — Я прошу сейчас тебя о двух вещах, обещай не отказываться.
— Обещаю. Но бриллиантов у меня больше нет.
— Поцелуй меня! — Он поймал ее за руки и сжал запястья.
— Что?! Ты серьезно?
Кристина вгляделась в склоненное к ней лицо. Но не заметила и тени насмешки — лишь напряженное ожидание и любовь. Любовь? Увы, это может привидеться лишь в полумраке подмосковной дачи и обманчивом свете южной луны… Но как бешено заколотилось сердце, как закружилась голова…
Потянувшись к Санте всем телом, Кристина опустила веки. Полуоткрыв мгновенно пересохшие как от жара губы, она кинулась в этот поцелуй, как кидаются в омут: на последнем вздохе, последнем прощании с жизнью.
— Спасибо, девочка. — Оторвавшись от нее, Санта едва перевел дух. — Как раз то, что требовалось доказать… А теперь вторая просьба: пожалуйста, будь добра, зови меня Рома. Ведь ты уже однажды обещала, — прошептал он, жарко дыша в шею.