У Элмера никогда еще так не шумело в голове от предчувствия большой игры. Уж очень велика была ставка! К тому же, удача сама плыла в руки. «Святые спасители! Кто же из вас надоумил меня затащить ее в постель там, в гостинице? Я поставлю самую толстую свечу! Ведь мои хиленькие сексуальные подвиги — самый крупный козырь во всей этой истории!
Я и вообразить не мог, что предмет моего пылкого вожделения — черноокая секретарша Рита — невеста с фантастическим приданым», — думал Элмер, направляясь домой. Он решил не появляться в этот день на студии, где любой идиот может ткнуть ему под нос газету со счастливым возгласом: «А наша-то Рита не так проста!» Нет, он должен оставаться «в неведении» как можно дольше.
Из дома Элмер позвонил на работу и, зажав нос платком, сообщил, что сильно простудился и намерен проваляться в постели ближайшую неделю. За это время Рита непременно объявится и сделает какой-то шаг.
Телефон требовательно заверещал.
— Я звонила на студию и все поняла, радость моя! Лечу к тебе с полной аптечкой! Какой ты милый, мне просто не терпится поставить тебе горчичники! — колокольчиком разливалась Лара.
— Постой, постой… — старательно загнусавил Элмер. — Что поняла? Я не симулирую, дорогая. Совершенно разбит и высокая температура… Самое ужасное — у меня все губы обметаны лихорадкой, доктор говорит, что это какой-то бразильский вирус. И страшно заразный…
— А у меня как раз три дня — полная свобода. Боже, какое невезение, дорогой… Может, все же не так страшно, если хорошенько предохраняться… надеть марлевую маску и прочее… — засомневалась Лара, решившая в этот визит в Рим добиться от Вествуда брачного предложения.
— Ну, что ты, я и руки поднять не могу. И говорю с трудом — от таблеток страшно мутит. Боюсь, эти три дня я проведу в обнимку с унитазом — рвотные спазмы даже от телерекламы «Рафаэлло».
— Ну, раз так — буду оплакивать твои страдания в гордом одиночестве, — пообещала Лара, не скрывая иронический подтекст своего заявления.
Элмер с облегчением повесил трубку. «Вряд ли Лара поверила, — подумал он. — Может нагрянуть с проверкой. Буду названивать ей каждые два часа и расписывать болячки».
Сутки, проведенные в запертой квартире, показались Элмеру бесконечными. Он боялся визитов и звонков по телефону — а вдруг какой-нибудь доброжелатель заявится с сенсационной вестью и все испортит: ведь сохранить иллюзию неведения было важно не только ради красивой игры с Ритой, но прежде всего из-за своего общественного реноме. Хорошенькое будет известие — «знаменитый плейбой Вествуд продал свой потрепанный шарм «золотой невесте». Элмер не знал, как подстроить встречу с Ритой, вынашивая разные хитрые планы, но случай помог ему — все произошло очень просто.
Теперь он не откликался на звонок сразу, а, включив микрофон автоответчика, определял звонившего. Для всех его хриплый голос сообщал: «Я болен, прошу извинить и оставить сообщение». И вдруг после этих слов раздался единственно нужный ему сейчас грудной женский голос: «Элмер, это Рита. Я звоню с вокзала. На студии мне сообщили, что тебе совсем худо. Может, скажешь пару слов?» Она чуть не плакала.
— Да, я слушаю тебя, милая! — радостно воскликнул Элмер и тут же спохватился, перейдя на вялое лепетание. — Действительно, без тебя все пошло наперекосяк. С передачей полный завал, и эта болезнь так некстати… — Он закашлялся и тяжело задышал.
— Молчи, молчи, не напрягай горло. Я через полчаса буду у тебя!
Рита явилась с огромным пакетом лекарств и продуктов, которые положено есть обессиленному, истощенному доходяге. Элмер, живописно разметавший по ковру в спальне мятые майки, журналы, чашки с остывшим чаем и упаковки лекарств, возлежал на высоких подушках. Его мужественное лицо сохраняло следы борьбы с недугом.
— У тебя упадок сил, дорогой, — постановила Рита от порога, отметив вялость и всклокоченные волосы. — Вероятно, ночью был сильный жар. — Она положила горячую ладонь на его влажный лоб, и он с волнением вдохнул аромат горьких духов. Так пахнут старинные аристократические дома, так пахнет дорогая печаль и скорбящие женщины, входящие в книгу «Кто есть кто».