— Конечно, Северус. Я буду искать тебе замену. Хотя в наше время найти хорошего зельевара так сложно…
Минерва, тоже отводя взгляд, выразила свою явно несколько преувеличенную благодарность. Они оба понимали, что эта просьба по сути была своего рода проявлением заботы о его будущем и приглашением пробыть в замке ещё хотя бы до конца лета. Снейпу и самому было ясно, что он вряд ли был сейчас в состоянии самостоятельно справиться с ведением хозяйства в своем старом доме. Здесь, в замке, эльфы снимали с него все бытовые обязанности, и ему не пришлось бы так остро чувствовать свою беспомощность.
Такое проявление внимания со стороны Минервы, отдающее жалостью, раздражало его, но в то же время не могло не вызывать благодарности. И директору, и самому Снейпу было очевидно, что предложение просто пожить в Хогвартсе профессор бы категорически отверг, и хитрая кошка обставила всё таким образом, как будто это не она делает ему одолжение, а он оказывает школе неоценимую услугу, согласившись остаться в качестве дежурного профессора.
«Интересно, сколько усилий пришлось приложить Минерве, чтобы уговорить Помону бросить на лето свои теплицы?» — отстраненно думал Снейп, пока профессор гербологии перед отъездом из школы посвящала его в тонкости ухода за самыми ценными и капризными из своих растений.
— Эльфы, конечно, делают всю тяжелую работу, — говорила она, — и пропалывают, и поливают, и следят за температурой в теплице, но всё равно мне будет гораздо спокойнее, если я буду знать, что в замке есть человек, разбирающийся в магических растениях. Помнится, я как‑то уезжала в тропики за новыми экземплярами… вы, Северус, тогда вы ещё здесь не работали… и попросила Хагрида присмотреть за плотоядными горечавками. А он дал им несвежего мяса, представляете! У бедняжек посинели все листочки, я едва спасла их, когда вернулась!
Заверив профессора Спраут, что он не допустит ничего подобного, Снейп с тоской думал о том, что раньше его бы порадовала возможность такого свободного доступа к теплицам: некоторые растения для зелий у Помоны приходилось выпрашивать с огромным трудом. Но теперь всё это не имело никакого значения.
И всё же, оказавшись снова в своих комнатах, он первым делом зашел в лабораторию.
Котлы и пробирки стояли на своих местах, но всё вокруг покрывал тонкий слой пыли, создавая впечатление заброшенности и ненужности. Профессор медленно провел пальцем по столу, следуя за изгибами старых царапин и контурами подпалин. Глаза скользили по гладким поверхностям хрустальных флаконов, замирая на мгновение на знакомых этикетках. Здесь была вся его жизнь, всё его прошлое… Сюда он возвращался после заданий Лорда и Дамблдора, оставляя за дверью кровь, боль и неуверенность в будущем. Здесь он мог быть собой, не играя никаких ролей, не думая об одиночестве и ощущая себя на своем месте… И теперь всё здесь было обречено медленно умирать вместе с ним.
Снейп вышел, резко захлопнув за собой дверь, и дал себе слово больше не заходить сюда без крайней нужды. «Если продать содержимое этой лаборатории, — с горькой иронией подумал он, — можно купить достаточное количество виски, чтобы все мои проблемы потеряли актуальность». Но он знал, что пока жив, ни за что не отдаст в чужие руки свое оборудование, тщательно и с любовью собиравшееся в течение многих лет.
Вскоре замок совсем опустел.
Это было привычно и правильно — вечерами обходить пустые коридоры, замечая только неслышно скользящие в темноте тщедушные фигурки домовых эльфов или вышедшую на ночную охоту миссис Норрис. Профессор и раньше всегда проводил часть лета в Хогвартсе, и теперь, оставшись на время единственным преподавателем, он не замечал особой разницы, поскольку редко искал чьей‑либо компании.
Зато его часто навещала Джинни. Поначалу она заходила к нему во время своих дежурств в больнице по просьбе лечившего Снейпа колдомедика, а затем просто так — проверить, как идет выздоровление. Это были короткие и очень деловые визиты: Джинни профессиональным взглядом осматривала его шрамы, ловкими уверенными движениями втирала в рубцы мазь, не слушая его заверений в том, что он и сам справляется с этой процедурой, и пыталась развлекать Снейпа больничными историями и рассказами о квиддичных победах Поттера.
Профессор привычно язвил и огрызался, но не слишком усердно. Он с удивлением обнаружил, что общество мисс Уизли ему приятно, а её ненавязчивая профессиональная забота не вызывает обычного раздражения. Джинни, как солнце, светила всем вокруг; её помощь было легко принять, настолько она была лишена сентиментальной жалости. И главное, она искренне и без тени сомнения верила в то, что рано или поздно профессор вернется к своей прежней работе, говоря о его выздоровлении как о чём‑то само собой разумеющемся. И, слушая её, Снейп был готов поверить в это. Но когда она уходила, голос разума подсказывал ему, что все эти надежды беспочвенны.