Едва успел охотник сунуть ему свой посох в раскрытую пасть, чтобы крокодил его не перекусил. Но отпустить посох уже не мог, боялся.
— Что ты делаешь? — вскрикнул охотник. — Отпусти меня!
— Нет, я тебя не отпущу, потому что я голоден, — ответил крокодил, стараясь освободиться.
— Отпусти меня!
— Я тебя не отпущу, я не ел два дня и сейчас очень голоден.
— Эх, крокодил, неужели ты не знаешь, что за добро надо платить добром? Что свое слово надо держать?
— За добро всегда отплачивают злом, — ответил крокодил.
— Пусть я теперь в твоей власти, но ты говоришь неправду.
— Это ты один так думаешь!
— Спроси кого хочешь, и все тебе скажут, что прав я, а не ты.
— Хорошо, — согласился крокодил. — Давай спросим первых троих попавшихся. И если все трое скажут, что прав я, то знай: я тебя сожру!
Не успел он договорить, как к реке подошла старая-престарая корова. Окликнул ее крокодил и спросил:
— Эй, корова Нагг, ты стара и мудра! Скажи нам, чем платят за добро: добром или злом?
— За добро всегда отплачивают злом, — ответила корова. — Я-то уж знаю это лучше всех. Пока я была молода к плодовита, по вечерам, когда я возвращалась с пастбища, мне давали отрубей, и соли, и проса, меня мыли и растирали, и маленький пастух Пуло не смел поднять на меня свою палку, иначе хозяин избил бы его самого. В те времена я давала много молока и почти все коровы и быки моего хозяина были моими потомками. А теперь я состарилась, у меня больше нет молока и не будет телят. И теперь никто обо мне не заботится. Меня не водят на пастбище. Утром меня выгоняют палками за ограду, и приходится мне самой искать себе в зарослях скудное пропитание. Вот почему я и говорю: за добро всегда отплачивают злом!
— Ты слышал, охотник? — спросил крокодил.
— Да, я слышал, — ответил охотник.
Виляя костлявым задом и обмахиваясь облезлым хвостом, ушла корова в заросли щипать сухую жесткую траву.
И сразу же к реке приковылял на водопой старый, тощий конь. Он уже хотел было сдуть сор с поверхности реки и погрузить в воду дрожащие губы, когда крокодил окликнул его:
— Эй, конь, ты стар и мудр! Можешь ты нам сказать, мне и этому охотнику, чем отплачивают за добро: добром или злом?
— Конечно, могу, — ответил старый конь. — За добро всегда отплачивают злом, я-то об этом знаю. Слушайте меня вы оба! В те времена, когда я был молод, силен и горяч, у меня одного было трое конюхов, утром и вечером ясли мои наполняли просом, и у меня всегда была болтушка из отрубей, частенько с медом. Каждое утро меня купали и растирали. У меня была сбруя и седла, сделанные и украшенные искуснейшими шорниками-маврами. Я скакал по полям сражений, и хозяин мой побеждал всегда: пять сотен пленных привез я ему на своем могучем крупе. Девять лет я носил моего хозяина и его добычу. Но сейчас я состарился. И по утрам меня только стреножат и выгоняют палками за ограду, приходится мне самому искать себе в зарослях скудное пропитание.
Сказал так старый конь, сдул пену с воды и погрузил в нее дрожащие губы. Долго пил он, а когда напился, ушел в заросли, ковыляя и спотыкаясь из-за слишком коротких пут.
— Ты все слышал, охотник? — спросил крокодил. — Теперь я тебя сожру, потому что я очень голоден.
— Нет, папаша-крокодил, — ответил охотник. — Ты ведь сам сказал: мы спросим троих! Если третий, кто придет к реке, скажет то же самое, ты можешь меня съесть. Но никак не раньше!
— Ладно, ладно, — проворчал крокодил. — Но потом уж ни на что не надейся!
И тут как раз прискакал к реке, подбрасывая зад и покачивая ушами, старый заяц Лёк. Он услышал шум борьбы и крики охотника и решил посмотреть, что случилось.
А увидел он зрелище необычайное. Охотник-бассари из последних сил старается вытащить из реки крокодила за посох, вставленный ему в пасть. А крокодил старается утащить охотника в глубину. И посох в его пасти уже согнулся, как ручка корзины.
Но вот удалось охотнику вытащить крокодила на берег, и тогда сказал он зайцу Лёку:
— Рассуди нас, Лёк, ты стар и мудр. Будь нашим судьей!
Папаша-крокодил тоже прохрипел, что он согласен.
— Вынь у него посох изо рта, чтобы он мог говорить, когда придет его очередь.
С большим трудом вытащил охотник посох, и крокодил захлопнул пасть. Но сил у него осталось уже мало, и он решил перехитрить охотника.
— Говори, я слушаю, — сказал охотнику Лёк.
Рассказал охотник, как нашел крокодила далеко в саванне, как обещал крокодил отплатить ему добром, если он его спасет. Рассказал, как нес связанного крокодила полдня под палящим солнцем, как выпустил его в реку.
— И тогда, — закончил охотник, — этот подлый зверь набросился на меня. За все добро, что я ему сделал, он хотел меня сожрать!
— А теперь говори ты, папаша-крокодил!
— Как ты можешь верить этому человеку, друг мой Лёк? — захрипел крокодил. — Ты же знаешь — он враг всех зверей! В самом деле все было вовсе не так. Я и вправду очень устал и обессилел, когда меня нашел этот жестокий охотник. Вот я и наобещал ему всякой всячины, чтобы только спасти свою жизнь. Но он все равно связал меня — ведь я очень ослаб, — и принес сюда подвешенным к своему посоху. Как я мог на него наброситься, если я до сих пор еле шевелюсь?
— Зачем же я притащил тебя к реке? — возразил охотник. — До моей деревни было куда ближе!
— Да потому что я был весь в песке и в красной пыли! А ты хотел меня обмыть и принести в деревню чистым и блестящим. Тогда бы тебе было больше чести, словно ты поймал меня здесь, в реке, а не отыскал полумертвым в саванне.
— А зачем же я тогда тебя развязал?
Сидел заяц на термитнике, слушал их пререкания и в раздумии шевелил ушами.
«Что же делать? — думал он. — Крокодил, похоже, врет, а охотник говорит правду. Решить спор в пользу охотника? Но тогда крокодил натравит на меня всех зверей за предательство. Взять сторону крокодила? Но тогда охотник и его родичи истребят всех зайцев вблизи своей деревни. А там на полях такие вкусные овощи! Что же делать?»
Но вот заяц Лёк подал знак, что хочет говорить. И с важным видом начал:
— В ваших словах много неясного, а я хочу вынести справедливое решение. Я обоим не верю. Начнем все сначала!
— Нет, мы говорим правду! — в один голос ответили охотник и крокодил.
— Ни за что не поверю, пока не увижу собственными глазами, — уперся заяц. — Вылезайте оба на берег!
Охотник и крокодил вышли на берег.
— Ты уверяешь, будто принес этого здоровенного крокодила на своем посохе. Как ты ухитрился это сделать?
— Я завернул его в сеть.
— А ну-ка покажи!
Крокодил улегся, и охотник завернул его в сеть.
— И ты говоришь, будто обвязал его лианами?
— Да, обвязал.
— А ну-ка обвяжи!
Охотник туго обвязал сеть с крокодилом лианами.
— И ты говоришь, будто пес его на своем посохе?
— Да, нес на посохе.
— А ну-ка понеси, чтобы я убедился в правдивости твоих слов.
Охотник просунул посох под лианы и поднял сеть со связанным крокодилом. И тогда сказал заяц Лёк:
— Поднять-то ты его поднял, а вот донесешь ли до того места, где вы встретились? Если донесешь — поверю. Дело к вечеру, солнце не так палит, — попробуй!
Вздохнул охотник. Снова тащиться с этим крокодилищем через саванну? Да делать нечего: надо же доказать свою правоту!
А папаша-крокодил подумал: «Ладно, там на месте я этого Лёка все же проведу!» И не стал возражать.
И вот охотник двинулся в обратный путь с крокодилом, подвешенным к посоху. А заяц Лёк затрусил за ними.
Три часа они шли, и солнце уже заходило, когда охотник сказал наконец:
— Вот это самое место!
— Прекрасно! — обрадовался заяц. — А теперь развяжи папашу-крокодила.
Развязал его охотник, крокодил закряхтел, шевеля затекшими лапами.
— Значит, это здесь ты повстречался с охотником? — спросил его заяц Лёк.