И тогда рассказал им Исса про свою беду.
— Первый раз мы видим живого мальчика в стране предков, — сказала самая древняя старуха. — Ладно, мы тебе поможем, Исса Длинные Ноги. Но знай: путь отсюда в страну людей будет еще труднее.
Напоили старухи гостя, накормили и дали ему три калебаса, вставленные один в другой.
— Возьми эти калебасы, они тебе пригодятся. Путь у тебя нелегкий и неблизкий, лежит он все время на закат. На исходе седьмого дня разбей самый маленький калебас. И да сбудется твоя судьба!
Еще дали старухи Иссе воды и еды на дорогу. Приободрился он, и зашагали Длинные Ноги вслед за солнышком на закат.
На седьмой день пути кончилась у Иссы еда, а воду он давно выпил. Еле живой от жажды и голода, ждал он вечера, чтобы разбить маленький калебас, как велели старухи. Когда солнце зашло, ударил он калебас оземь. И едва разлетелись осколки, вдруг его подхватило, как перышко, завертело и понесло неведомо куда.
Свет и тьма мелькали перед глазами, дни и ночи сменялись мгновенно, и чувствовал Исса Длинные Ноги, как с каждой минутой становится он взрослее.
Очнулся Исса в незнакомом месте. Смотрит — перед ним убогая женщина, а рядом, — Исса глазам не поверил! — рядом с хижиной у очага хлопочет его родная мать.
Не удивилась она Иссе, встретила, как встречала раньше, когда он мальчишкой прибегал домой. Сказала только:
— Ты совсем стал большим, мой маленький Исса!
И впрямь, Исса чувствовал, что из мальчика превратился он в юношу.
Накормила его мать, напоила. Рассказал ей Исса про свою беду. Выслушала его мать спокойно и равнодушно, как чужая. И велела спать. Заснул Исса сразу и проспал до утра мертвым сном.
На восходе солнца мать разбудила Иссу, дала ему мешок с едой и сказала:
— Исса, ты должен идти. Хорошо, что ты навестил меня, но тебе нельзя оставаться в стране предков больше одной ночи. Возвращайся в страну людей. Вот твои калебасы, а вот кувшин, точно такой же, что ты разбил. Иди, как и шел, все прямо на закат. Возвращайся в родную деревню к людям.
Не хотел Исса Длинные Ноги расставаться с матерью, да делать нечего. Взял он мешок, положил в него кувшин и калебасы и пошел на закат вслед за солнышком.
Шел он день за днем, никого не встречая, по безмолвной стране предков. Кончились у него припасы, вышла вся вода. На седьмой день совсем обессилел Исса. Вспомнил он совет добрых старух, взял средний калебас и разбил его. И, едва разлетелись осколки, снова подхватило Иссу, завертело и понесло неведомо куда. Только видел он, как мелькают, сменяя друг друга, луна и солнце, только чувствовал, как с каждым мигом становится он все старше и старше.
Очнулся он ночью на берегу. Река сверкала при лунном свете. Пригляделся Исса Длинные Ноги и узнал ту реку, через которую переправил его бегемот Лебэр. И понял Исса, что страна предков осталась позади.
Дождался Исса рассвета, подошел к реке. Заглянул вниз с крутого берега и попятился. Вся река кишела крокодилами, которые словно ждали его, разевая пасти.
Вспомнил Исса слова Лебэра, что не сможет он ему помочь, что никто еще не возвращался к людям из страны предков. И в отчаянии он ударил оземь последний, третий калебас.
Но калебас не разбился, а скатился в реку. Хотел Исса его поймать, да сам сорвался с крутого берега. Со всех сторон устремились к нему крокодилы… Исса уже прощался с жизнью… Вдруг волшебный калебас превратился в пирогу, и Исса очутился в ней.
Схватил он весло и погнал пирогу от берега. Да так быстро, что ни один крокодил не смог его догнать. Греб Исса Длинные Ноги и чувствовал, как сильны его руки, как уверенны движения. И понял Исса, что за эту ночь стал взрослым мужчиной.
Едва ступил Исса на берег, разлетелась пирога на тысячи осколков. И снова подхватило Иссу, закружило и понесло куда-то. И снова замелькали перед ним дни и ночи нескончаемой чередой. А когда пришел он в себя, то увидел, что сидит под знакомым деревом в родной деревне.
Услышал Исса, как кричат петухи, как ветер шелестит листвой, как женщины в хижинах поют за работой. Хотел он вскочить, да ноги подкосились. Еле поднялся Исса и понял, что стал стариком.
В первый раз попал он из детства в юность, во второй — стал зрелым мужчиной, в третий раз — очутился на пороге старости.
Побрел Исса Длинные Ноги со своим злополучным кувшином по родной деревне. Но напрасно искал он родных и знакомых — все давно уже умерли. А о нем даже самые древние старики ничего не помнили.
Ночью остался Исса один в отведенной ему пустой хижине. Сел на подстилку, взял в руки уже никому не нужный кувшин, задумался. И тут выскользнул кувшин из его ослабевших рук и разбился на тысячу черепков. И вдруг каждый черепок превратился в золотую монету — весь пол засыпало золотом. И в тот же миг Исса почувствовал, как к нему возвращается сила.
Так несчастный Исса Длинные Ноги, не знавший юности и не знавший зрелости, получил в награду счастливую долгую старость.
Но не пробуйте следовать его примеру — не старайтесь разбить кувшин, идя по воду. Было это очень давно, времена те прошли, и сегодня из страны предков никто уже не возвращается.
Дары Кусса
«Кто подвешивает свои припасы высоко, весьма не любит тех, кто высматривает себе добычу, глядя вверх». Так гласит пословица.
Когда в деревне говорили о женской красоте, никто не думал ни о жене гиены Буки, ни о жене зайца Лёка. Однако обе эти женщины принимали все на свой счет и весьма огорчались, заслышав злые слова об уродливых женах.
Долго они терпели и наконец не вытерпели. Приступили они к своим мужьям и потребовали ожерелий, браслетов и украшенных поясов, чтобы были они разодеты не хуже других женщин в деревне зверей.
Буки и Лёк слыли самыми примерными мужьями. Они не стали перечить женам и тотчас отправились на поиски драгоценных украшений.
У первой же речной заводи, какая попалась им на пути, Буки остановился. Он набрал мокрой глины, замесил ее, накатал из сырой глины шариков, проткнул в них дырочки и положил эти шарики сушиться на солнце. К вечеру Буки нанизал шарики на нитки, собрал из них множество браслетов и ожерелий и вернулся к своей жене.
— На, вот тебе браслеты и ожерелья, — сказал Буки. — Надень их себе на шею, на руки и ноги, и ты будешь краше всех!
А тем временем заяц Лёк рыскал по лесу и бегал по саванне. Семь дней он метался туда и сюда, но ничего достойного своей жены не нашел. Наконец, когда солнце начало слишком уж припекать, остановился заяц Лёк и улегся в тени баобаба. Улегся и заснул. А когда проснулся, сказал, блаженно потягиваясь:
— О, как свежа и прохладна тень этого дерева!
— Если бы ты отведал моих листьев, ты бы сказал, что они еще слаще моей тени, — прошамкал баобаб.
Заяц Лёк сорвал три листика с ветки баобаба, съел их и согласился:
— Воистину листья твои вкусны!
— Но плоды мои многократно вкуснее! — сказал баобаб.
Заяц Лёк взобрался на дерево, сорвал похожий на дубинку плод с хрупким стеблем и нашел внутри этого плода мучнистую сладкую мякоть. Называют ее «обезьяний хлеб», потому что только обезьяна Голо знает о нем и лакомится им, не говоря об этом никому. Старый себялюбец Голо!
И вот заяц Лёк разбил скорлупу и насладился вкусной мякотью плода баобаба.
— Побольше бы мне таких плодов, я бы продал их и стал богат! — воскликнул заяц Лёк.
— Значит, ты стремишься к богатству? — спросил баобаб. — Загляни-ка тогда в дупло в моем стволе.
Заяц сунул мордочку в дупло и увидел там золото, драгоценности, расшитые бубу и златотканые покрывала, сверкавшие, как солнце днем или как звезды на небе ночью.
Протянул заяц Лёк свою лапку к этим сокровищам, о которых не мог и мечтать, но баобаб остановил его.
— Погоди! — сказал он. — Эти сокровища не мои, и я не могу тебе их дать. Но на поле проса ты найдешь кое-кого, кто сможет тебе помочь.
Помчался заяц Лёк на поле проса и нашел там карлика Кусса-младшего. Был карлик Кусс еще молод: волосы его ниспадали уже до пяток, но бороды у него не было. И только очень молоденький карлик мог в полдень, в самую жару, очутиться посредине просяного поля.